Михаил Павлович Шрейдер

НКВД изнутри. Записки чекиста

Введение

От издательства

Автор воспоминаний - М. П. Шрейдер - проработал в системе ВЧК-ОГПУ-НКВД около двадцати лет: начиная с гражданской войны и по 1938 год включительно. Занимал различные должности в центральном аппарате ОГПУ-НКВД, служил в некоторых областных управлениях, а в 1938 году был назначен на пост замминистра НКВД Казахской ССР. В том же году был арестован по прямому приказу Ежова.

По своему служебному положению в течение многих лет автор был связан с огромным количеством людей, чья деятельность непосредственно влияла на жизнь страны в целом. Подробно описывая свою жизнь, автор дает читателю редчайшую возможность увидеть изнутри сталинскую карательную машину глазами человека, который сам был составной частью этой машины и просматривал ее снизу доверху: в буквальном смысле - от расстрельных подвалов до кабинета Берии. Перемещаясь вслед за автором внутри репрессивной системы, читатель имеет возможность увидеть работу «органов» не просто в какой-то отдельно взятый период, а в исторической динамике многих предвоенных лет. Конкретно это означает, что можно пронаблюдать, как карательная машина программировалась, отлаживалась, совершенствовалась, как испытывалась на «пробных» запусках, прежде чем была запущена на полные обороты, как вытесняла изнутри и подменяла собой советские, партийные и хозяйственные структуры, забирая в свои руки все функции государственного контроля и управления, и, наконец, как, став абсолютно замкнутой и фактически неподконтрольной - «государством в государстве», - стала работать сама на себя и пошла вразнос…

Во всем вышесказанном нет преувеличений.

Перед нами - уникальное свидетельство, единственное в своем роде. Уникальное еще и потому, что подобной «утечки» информации не должно было быть: свидетелей такого ранга - «своих» - система уничтожала с особой тщательностью. Людей, которые подобно М.П. Шрейдеру занимали достаточно высокие должности в центральном аппарате НКВД и в областях (на уровне начальников областных управлений и их заместителей), обычно без суда расстреливали в подвалах тех тюрем, где проводили следствие. Автор уцелел благодаря невероятному стечению обстоятельств.

Много лет назад на Западе вышло несколько книг, написанных бывшими чекистами-перебежчиками. Но в те времена свидетельства подобного рода не могли иметь существенного резонанса: германский фашизм, намного более открытый во всех своих проявлениях, в предвоенные годы приковывал к себе куда больше внимания, чем тайно истязаемый советский народ. Да и не было в рассказах беглецов той профессиональной полноты сведений, которой обладал М.П. Шнейдер, брошенный в жернова сталинско- ежовской мельницы.

Сегодняшний читатель вооружен уже некоторой исторической полнотой взгляда на тридцатые годы. Сегодня свидетельство М. П. Шнейдера помогает понять не только особенности сталинской карательной машины, но и в целом структурную природу тоталитаризма, когда сами понятия «государство» и «репрессивная система» по сути становятся идентичными. Достаточно сказать, что после появления Ежова в руководстве НКВД ни один секретарь обкома, ни один председатель облисполкома, ни один руководитель республиканского масштаба не назначался на должность без предварительного согласия начальника областного (или республиканского) управления НКВД (что, само собой разумеется, отнюдь не гарантировало личную безопасность руководителю от тех же репрессивных органов).

Вдумчивый читатель, безусловно, обратит внимание на тот факт, что количество «врагов народа» уже в 1936 году заранее планировалось в центре, после чего программа по «разоблачению» разверстывалась на республики, края и области и становилась обязательной для исполнения. Существовали (при Ежове) заранее установленные лимиты на расстрелы без суда и следствия. Это означало, что начальник областного управления НКВД по своему усмотрению имел право расстреливать без суда сотни людей. «Перевыполнение» активно поощрялось (денежные премии, ордена, повышения по службе). То, что в глазах невинного человека представало как чистый абсурд (а это во многих арестованных вселяло надежду на то, что абсурд быстро выявится и невиновный будет освобожден), то внутри карательной машины оборачивалось логически завершенной и хорошо продуманной системой стимулов и поощрений. В результате все стимулы сводились к одному: уничтожение ради уничтожения… Наверняка запомнит читатель и тот факт, что газовые машины-душегубки, о которых в нашей послевоенной литературе писалось как об одном из самых бесчеловечных изобретений фашизма, применялись отечественными палачами (в том же Иванове, например) задолго до войны с гитлеровцами.

Не будем, однако, опережать события. Заметим только, что автор был человеком своего времени. Как и миллионы его сверстников, чье мировоззрение сформировалось в годы революционной молодости, он не в состоянии был понять всю утопичность и историческую бесперспективность большевистских идей и все, что видел и о чем писал, воспринимал как искажение этих идей. Подсознательно он стоял на позициях «революционного правосознания», мерилом которого - в отсутствие элементарной правовой базы в государстве - считал «честный профессионализм». Другими словами, он не признавал «липовых» дел и людей, которые на его глазах фабриковали такие дела. Он не занимается «врагами народа» и не «гонит липу». Он занимается своим прямым делом: борьбой с уголовной преступностью, которая в годы массовых репрессий росла как на дрожжах. Но милиция, являвшаяся в те годы составной частью Министерства госбезопасности, самостоятельной роли не играла. Автор из моральных и профессиональных соображений на своем должностном уровне запрещал своим подчиненным заниматься несвойственным им делом, и это противоречило той программе, но которой уже работала карательная машина.

Впрочем, этот аспект, чрезвычайно важный для автора, сегодня мы (отдавая автору должное), безусловно, воспринимаем как субъективный. Объективная же ценность, как было замечено вначале, в другом: в той ошеломляющей полноте информации, которую и сегодня, спустя шестьдесят лет после описываемых событий, исследователи по крупицам добывают из самых секретных и, казалось бы, навечно скрытых от общества архивов…

В заключение - несколько слов о дальнейшей судьбе автора.

В сороковом году он был этапирован в лагерь. Когда началась война с фашистской Германией, написал десятки писем с просьбой отправить его на фронт. В конце концов в звании рядового он оказался на переднем крае.

Умер М. П. Шрейдер в семидесятые годы, оставив весьма объемную рукопись о прожитой жизни. «Возвращение» сочло целесообразным в первую очередь опубликовать ту часть воспоминаний, в которой описываются события тридцатых годов.

Суханов Павел Емельянович, 1918-1992 гг. Шахта им. С. Орджоникидзе, электрослесарь, 10 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах.

До ареста органами Сталинского НКВД я работал на шахте им. Орджоникидже дежурным электрослесарем. Мне очень нравилась работа, и я, по совету хорошего человека, мастера Торочина, пошел учиться в Прокопьевский горный техникум. Поступил на заочное отделение горной энергетики. Все хорошо шло! На октябрьские праздники женился. Получили комнату, съездили в сороковом году на курорт. После объявления войны с шахты взяли сразу человек пятьдесят молодых рабочих, дали расчет и отправили на вокзал с вещами. Но зам. начальника шахты Маковский быстро пробежал по колонне и у одиннадцати человек отобрал повестки. В это число попал и я. Он взял на нас бронь, и я снова вернулся на шахту. Учеба в техникуме отнимала много сил и времени. Электричек тогда не было, на пассажирские поезда не попадал - ездил на попутных машинах, груженных углем. Ездил часто - два раза в неделю. В сорок третьем году я уже заканчивал четвертый курс, получил квартиру.

9 апреля 1943 года произошло непредвиденное: в три часа ночи к нам вваливаются комендант, старший лейтенант и еще два человека. Мне сразу же надели наручники, запретили подходить к окну. Сделали обыск, забрали зачем-то резиновые перчатки, слесарный инструмент, молоток. Сам же я и нес до трамвая весь этот скарб. А пока шел, все думал: кого же я так обидел? разве что слесаря Иванникова? После того, как меня придавило на шахте, хирург Титов потребовал перевести меня на легкий труд. Механик Раздольский направил меня в аккумуляторную. На мою беду вскоре лопнул выпрямитель на одном рожке. Получили новый. Когда устанавливали его с Беловым (его потом тоже взяли), пришел слесарь Иванников и начал указывать нам. Я его, как водится, послал по-русски. Неужели он наклеветал?

- 49 -

Подошел трамвай, сели и поехали до Первого дома, там меня втолкнули в камеру, в которой сидело девять человек. Опомниться не дали, сразу же вызвали к старшему лейтенанту Ломову. Это был не человек: зверь или фашист. В первый же час он выбил мне зубы рукояткой нагана. Я стоял ошарашенный с окровавленным ртом, а он орал: «Ты хотел убить Сталина, ты хотел взорвать шахту!» И каждый день допросы, побои. А били безбожно.

В камере я познакомился с Гофманом, директором Абагурского лесозавода (не знаю, так ли он назывался тогда?), и его зятем. Рядом лежал один избитый, изломанный инженер из проектного института. Видно, давно сидел и не давал нужного им показания. Было похоже, что от пыток он сошел с ума. После допросов его приносили на палатке и бросали. Гофман показал мне как-то раз на него и сказал: «Все, что будут предъявлять, подписывай, иначе убьют». В последний раз меня допрашивал следователь Киселев, старший лейтенант. Этот был помоложе и почеловечнее. Я все подписал.

И допросы прекратились. Просидел я здесь пять месяцев. Кормили плохо: 400 граммов хлеба (мякина) и баланда. 24 июля надо мной устроили суд. Ввели в закрытую комнату. Вдали сидели две женщины, сзади стояли два надзирателя. Никто из них не молвил за десять минут ни слова. Ничего не спросив, вывели обратно, а вскоре в камеру принесли бумажку, из которой я узнал, что меня приговорили к десяти годам исправительных работ и пяти годам поражения в правах. После суда я еще целый месяц сидел в одиночке - в бане с покатым полом, из дыры в полу вылезали крысы, я их постоянно гонял - совсем заели. Спал на подоконнике. Надзиратель Федя (фамилию не помню) в свое дежурство брал меня на кухню. Он давал мне молоток, топор. Я разбивал кости, добывал мозг, складывал его в кастрюльку и съедал в камере. Спасибо доброму человеку, поддержал!

Где-то числа 10 сентября пришла обвинительная из Кемерова, и меня официально предупредили, что прохожу по статье 58, п. 10а. Отправили в Старокузнецкую тюрьму в закрытой машине. В тюрьме определили в камеру, где спали на полу валетом человек сорок. Обращение здесь было не грубое, через каждые два дня выводили на прогулку во дворик на 15 минут. Когда из тюрьмы повезли на вокзал, встретилась машина с людьми. В ней оказались знакомые с шахты имени Димитрова, я успел крикнуть: «Мне дали десять лет!»

Дней через пятнадцать я был уже в Мариинском лагере. Выгрузили два вагона заключенных мужчин и женщин. То ли на потеху

- 50 -

себе, то ли так надо было охране - устроили нам карантин, да такой, о котором я помню всю жизнь: раздели всех догола и затолкали без разбора в баню. Уголовники стали хватать и насиловать женщин. Не поделив их, выкатились клубком на улицу, начались драки. Тогда охранники стали поливать сверху из автоматов. Убили несколько человек. Дерущиеся рассыпались кто куда.

Бригадой, в которой я работал, командовал рецидивист Рагулин. Он поставил меня копать силосные ямы. Человек он был неплохой. Выписал хлебный паек 800 граммов, но забрал мой новый плащ. Уголовники вообще отобрали у «политических» все лучшее.

В семи километрах от Мариинска находился Антибесский лагерь. На зиму меня перевели туда, и сразу в бригаду - тоже копать силосные ямы. Работа тяжелая, ямы были глубиной два метра. Земля намокшая, тяжелая, к лопате липнет, да еще и вверх откидывать надо, а там уже отвозить на тачках.

Посезонная работа не легче: до марта на лесоповале, в марте бригаду гонят буртовать навоз да растаскивать по полям. Еще хуже, чем на лесоповале. Сил-то сколько надо! А сенокос был - сорок шесть соток на человека. После сенокоса - уборка хлебов, и опять машешь косой вручную, по двадцать пять соток на брата. Осенью - копка картофеля, погрузка на телеги. Но особенно невыносимой была работа на торфяном болоте. Полагалось нарезать семь кубов! Это не каждому по силам. Хорошо, что хоть все двести человек жили рядом с этим болотом в бараках. Болеть было нельзя. Стоило пролежать лишь один день в бараке - хлеба выдавали уже по триста граммов.

Так я проработал (с вынужденными перерывами!) до 1953 года. А перерывы были такие. Как-то просыпаюсь утром, смотрю - ботинок моих нет. Крепкие такие, американские ботинки были и исчезли. Рецидивисты украли, а на работу-то надо. Обмотал ноги чем под руку подвернулось и пошел. Простудился, конечно же, слег с воспалением легких. Положили в больницу. Врачи были из отбывших свой срок, но оставшихся на поселение. Зав. медсанчастью Сентябова попросила меня отремонтировать автоклав. Я отремонтировал. Работы по электрочасти было много. Когда я отремонтировал электрованну, перебрав сорок ламп, Сентябова решила оставить меня при больнице. А как оставить, если я уже выздоровел? Она составила документ, что я сумасшедший, и меня стали закрывать днем в кладовку с железными решетками. Ночью выпускали, я топил печи, ремонтировал, что вышло из строя. Так пережил зиму, окреп, поправился и снова в зону, на общие работы.

На следующую зиму Сентябова выпросила меня в санчасть как электрика. Я все делал, даже ухаживал за коровами, лошадьми. В эту зиму я познакомился с женщиной, которая стала моей женой. Она сидела за колоски. У нее была грудная девочка, которая вскоре

- 51 -

умерла (по дороге в лагерь они провалились под лед и застудились). У нас родился сын, и ее сразу же отправили в Юргу на швейную фабрику, а меня - в Тайшет, в Озерлаг. К счастью, я встретил там знакомого поляка. Он работал аптекарем и имел вес. Помог мне - устроил бригадиром по вывозке леса. Запрягались, как лошади в телегу по восемь человек, нагружались - и обратно, 2,5 километра пути. Почти полгода ишачили так.

Когда началось строительство поселка, запустили пилораму. Мне повезло - назначили на пилораме электрослесарем. Все-таки хорошо, что я профессию электрика приобрел в горном техникуме. Ко мне часто обращались с просьбами починить утюг, плитку. Иногда жены начальников приглашали домой починить что-нибудь. Там покормят, здесь кусок хлеба дадут. Я уже мог помогать сильно слабым - делился с ними.

И все-таки ничто не проходит даром. Заболел желудок, и меня отправили в больницу на Новочумку, за Тайшет. В палате лежало человек сто. Но в тесноте да не в обиде, все лучше, чем на лесоповале. Медики были из заключенных по делу Горького. Люди культурные, опытные. Помню профессора Макатинского, его дочь. Подлечили чуть-чуть, решили отправить на кухню, но я отказался и стал старшим палаты. В мои обязанности входило получить и раздать пищу. Старался выгадать добавку тем, кто послабее. И вдруг однажды ночью, как гром среди ясного неба: «Собирайся с вещами!» Опять вокзал, опять теплушка. Пока ехали до Тайшета, набрали полный вагон. Привезли в Красноярск, втолкнули в привратную к рецидивистам. Они нас всех, тридцать человек, раздели, обобрали до нитки. Через пять дней забрали из привратной и куда-то повезли. Куда едем? Зачем? Никто ничего не говорит. Наконец с приключениями, с остановками, полуголодных, привезли нас в химлесхоз Долгий Мост Красноярского края. Двадцать четвертого мая комендант нам объявил, что мы находимся на поселении. В таком виде пришло ко мне освобождение.

Это был маленький поселок: один дед да трое ссыльных.

Нас, 25 человек, заставили валить лес, строить себе дома. Много чего построили: детсад, магазин, пекарню, установили электростанцию. К концу моего срока в поселке было уже человек сто. Работы много, и где только я не работал: ижицу собирал, кузнецом был, а потом до полного освобождения на электростанции электриком.

По моему вызову ко мне приехала жена. Но без сына - умер он в Юрге... Обзавелись хозяйством: купили корову, поросят, двадцать пять штук кур, построили стайки. Сено для коровы сами заготавливали. Неплохо жили.

- 52 -

В пятьдесят шестом пришло полное освобождение. Сразу же все нажитое продали - и домой, я Кузбасс, к родным. Почему-то все время тянуло назад, в тайгу, но остался здесь. Работа моя мне нравилась - электриком был по башенным кранам. В строительном управлении треста -«Куйбышевуголь» я проработал 22 года, в 1968-м вышел на пенсию, но еще восемь лет трудился. Воспитал двух дочерей.

Моя профессия да мои руки, которые не боялись работы, спасли меня от смерти в лагерях.

СПРАГОВСКИЙ Анатолий Иванович (1925 – 1993) – сотрудник следственного отдела (следователь) Управления КГБ СССР по Томской области.

Из воспоминаний сотрудника следственного отдела Томского областного управления КГБ в 1955-1960 гг. Анатолия Ивановича СПРАГОВСКОГО (автора воспоминаний "Записки следователя КГБ")

Сотрудники следственного Управления КГБ СССР по Томской области, принимавшие участие в фильтрационно-проверочной работе томских архивно-следственных дел* (Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР 1937-1938 годов) в 1950х годах: БАБИКОВА, ГУЗНЯЕВ, ГОЛОСКОВ, ГРЕХОВ, ГОВОРУХИН, ЕЛСУКОВ, ЕЛУФЕРЬЕВ, КОМАРОВ, ЛИНОВ, ЛЕЩЕВ, ЛЕЖЕНКО, МАКАРОВ, ПОДОПЛЕЕВ, ПЕЧЕНКИН, РУБЦОВ, СПРАГОВСКИЙ Анатолий Иванович (в период 1955-1956 гг. – лидер по колличеству рассмотренных дел = 72 и отработанных лиц = 438) , СКРЯБИН (работал над делом КАРАГОДИНА Степана Ивановича) , СЕРГЕЕВ и ЧЕЛНОКОВ (в период 1955-1956 гг. – лидер по колличеству рассмотренных дел = 51 и отработанных лиц = 348) .

А также помощник Военного Прокурора СибВО и работники спецотдела Облпрокуратуры Томской области СССР.

* {Приказ №220с ("Приказом Генерального Прокурора Союза ССР № 220с и совместным разъяснением Прокуратуры Союза ССР и Комитета госбезопасности при СМ СССР № 223с/140с от 31 декабря1954 года органам Комитета госбезопасности установлен месячный срок для проверки жалоб и дел.")}

"<...> В этом направлении наиболее полно и всесторонне было проверено архивно-следственное дело по обвинению БЕР и других, из материалов проверки которого ясно представилась картина простого, но в то же время изощренного метода заполучения «самопризнания» от аресто-ванных путем обмана.

Текст №1

Анатолий СПРАГОВСКИЙ

ЛЮДИ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ ОБ ЭТОМ

В последнее время в периодической печати стали освещаться события Сталинских репрессий и многие историки обращаются к живым свидетелям с тем, чтобы восстановить правду, каковой она была в действительности.

Я отношу себя к таковым свидетелям, знающим о репрессиях 30-х годов по тем документальным материалам, с которыми мне довелось работать с 1955 по 1960 годы, т.е. время реабилитации советских граждан, объявленной решениями XX съезда КПСС.

В то время я был старшим следователем следственного отдела Управления КГБ по Томской области.

На мою долю выпало пересмотреть и составить заключения о реабилитации на десятки тысяч необоснованно расстрелянных советских гражданах в 1937-38 гг. Передо мной раскрылась картина вопиющего беззакония, искусство фальсификации дел бывшими работниками НКВД Запсибкрая, Томского Горотдела и Нарымского Окружкома НКВД.

Как известно, до 1946 г. Томская область входила в состав Запсибкрая, а затем Новосибирской области.

Проведение массовых репрессий в 37-38 годах осуществлялось под руководством УНКВД по Запсибкраю.

До 1940 года это один из активнейших сотрудников органов НКВД, осуществивший изоляцию многих тысяч томичей, за что был награжден орденом Ленина. А в 1940 году сам он был обвинен в грубых нарушениях соц.законности и расстрелян.

В деле ОВЧИННИКОВА имелась стенограмма совещания , проведенного начальником УКНВД Запсибкрая МИРОНОВЫМ со всеми начальниками Райгоротделов НКВД края по организации проведения операции на местах .

В памяти у меня сохранились лишь отдельные моменты из этого документа . Прошло ведь более 30 лет, как мне довелось знакомиться с ним в связи с пересмотром ряда дел.

Главные из них – тезис Сталина о том, что по мере продвижения вперед к победе социализма усиливается сопротивление остатков эксплуататорских классов. Отсюда следовала установка на изоляцию всех бывших кулаков, белогвардейцев, переселенцев, колчаковцев, немцев, поляков, латышей, т.е. всех тех, кого считали бывшими людьми.

В какой обстановке, или как это было принято говорить - атмосфере - приходилось нам работать?

Теперь о некоторых конкретных делах того периода, сохранившихся в моей памяти.

Из Военной Прокуратуры СибВО поступило дело по обвинению Пушнина Ивана , Татыржи и др. всего 32 али 34 человека в принадлежности к контрреволюционной организации «Партия героев Польши».

Все обвиняемые, а это относилось к периоду 1932-33 гг., Судебной коллегией Военного трибунала были осуждены к ВМН, а в отношении Пушнина Ивана по представлению органов НКВД было принято Президиумом Верховного Совета СССР постановление о помиловании. Высшая мера была заменена 10 годами лишения свободы.

Однако в суде все обвиняемые не признали себя виновными в предъявленном им обвинении и ссылались на ПУШНИНА , как на представителя 2-го Генштаба, а была ли названная организация, они не знают. А ПУШНИН , как они убедились на фотокарточке, умер.

Перед судом стал вопрос, как поступить с рассматриваемым делом? Выход был найден. ФЕДОРОВ провел ряд «оперативно-розыскных действий», доказал умышленный побег ПУШНИНА и фото в гробу, якобы с целью уйти от «возмездия». ПУШНИНУ опять была обещана свобода при условии, что он в суде изобличит всех обвиняемых в причастности к «Партии Народных Героев».

Военная коллегия приговорила всех обвиняемых по делу к высшей мере наказания – расстрелу. Как уже указывалось выше, ПУШНИН избежал расстрела. Долгое время он после суда оставался на свободе, а в 1937-38 гг. активно использовался как провокатор работниками Томского ГО НКВД в камерах заключенных.

Ему была устроена сытная жизнь, на правах следователя ПУШНИН сам фальсифицировал дела на арестованных в 37-38 гг.

Когда же кончился произвол, вышло постановление о нарушении соц. законности и ПУШНИНА отправили по этапу и лагерь для отбытия наказания, чего он никак не ожидал.

С учетом той провокаторской деятельности, что описана выше в момент пересмотра дела было принято решение прокурором и Военной коллегией - приговор в отношении ПУШНИНА оставить в силе.

Для иллюстрации практики фальсификации дел того периода можно остановиться на групповом, свыше 200 человек, деле в Зырянском районе.

В с.Окунеево, ближе к Таежке, на поселений проживал бывший адвокат Попов с женой. Его-то и сделали руководителем «повстанческой организации». Аресту Попова предшествовала массовая операция по изъятию у населения, проживавшего на территории Зырянского района, огнестрельного холодного оружия. В условиях строжайшей конспирации работники НКВД закопали изъятое оружие недалеко от дома Попова в лесу. Затем по разработанной схеме была проведена операция по аресту «чуждого элемента» в районе.

В ночное время группа работников НКВД произвела арест Попова; учинила тщательный обыск, при котором служебная собака вывела на склад захоронения оружия, т.е. того, что было закопано в лесу недалеко от дома Попова самими работниками НКВД. Одновременно с этим начались массовые аресты в районе. Арестовали всех, у кого были изъяты ружья, дробовики, ножи и т.д. Если читать материалы этого объемного дела, то можно представить, что в Зырянском районе действовала глубоко законспирированная повстанческая организация, во главе которой стоял Попов.

В процессе проверки все факты предъявленного обвинения были опровергнуты, а проходившие по делу люди, свыше двухсот человек, посмертно реабилитированы.

А как проходила изоляция партийного и советского аппарата в 1937-38 гг. По этой категории дел тоже сплошная фальсификация.

Секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), член ЦК ВКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) ЭЙХЕ Роберт Индрикович .

Когда-то секретарем ЗапСибкрайкома BКПБ был ЭЙХЕ . К 1937 году он стал Наркомом Земледелия. В Москве ЭЙХЕ в числе других был арестован как «враг народа» и обвинен в причастности, кажется, правотроцкистскому центру. По ЗапСибкраю покатилась волна арестов всех секретарей Горкомов, Райкомов, Обкомов, а также представителей исполкомов, работавших в период пребывания ЭЙХЕ секретарем Крайкома ВКПб. Единицы из этой категории были осуждены на 10 лет, как МАЛЫШЕВ – секретарь Томского Горкома, остальные к высшей мере – расстрелу. В ходе пересмотра была установлена несостоятельность обвинения этих людей, и дела были прекращены за отсутствием в их действиях состава преступления.

Партийно-советский аппарат, подвергшийся репрессии в 1937-38 гг. по ЗапСибкраю, был полностью реабилитирован.

Подобная же волна арестов прокатилась и по высшим учебным заведениям г.Томска.

Необоснованно были арестованы и расстреляны выдающиеся ученые Томских ВУЗов и техникумов. В результате провокаторской деятельности секретаря парткома Томского электромеханического института инженеров транспорта и связи ФЕДОСЕЕВА Луки Григорьевича аресту подверглись многие ученые этого института.

Вскоре прошла реорганизация в органах МГБ и МВД, состоялось совещание оперативного состава вновь созданного управления КГБ, на котором начальник управления Н. С.Великанов доложил о новых задачах и о контроле партийных органов за деятельностью КГБ. Статья 58 УК продолжала поглощать тех, кто был не согласен с линией партии или враждебно отзывался о ее руководителях.

ШПИОН ИЗ БЕЛОЙ БОРОДЫ

Вначале 50-х развернулось строительство гиганта атомной энергетики в Томске. Это в 30 км. от города. Стройка называлась, вернее зашифровывалась, под почтовый ящик No 5. Затем, с пуском основных объектов, предприятие значилось под названием п/я 153, а в последнее время - «Сибирский химический комбинат». В народе и сейчас называют «пятый почтовый». Это событие внесло определенные изменения в деятельность органов КГБ. Нужно было обеспечить режим секретности, допуск трудящихся на работу, охранные мероприятия и прочее. Зарубежные радиоголоса вещали о строительстве в районе Белой Бороды (пос. Белобородово) секретных объектов по созданию атомного оружия. Источник информации не был известен. Оперативный отдел управления КГБ предпринял серию розыскных мероприятий по выявлению агента иностранной разведки. Потенциальным шпионом считался каждый гражданин, побывавший за рубежом. На его разработку и направлялись усилия КГБ.

Одним из таких предполагаемых шпионов оказался Константин Анатольевич Каргин, работавший начальником управления капитального строительства предприятия п/я 5. До прибытия в Томск он был в США. В процессе разработки версии Каргина были собраны материалы, свидетельствующие о том, что на площадке «Предзаводская» скопилось стоимостью в несколько миллионов неустановленного промышленного оборудования. Оно годами простаивало под открытым небом, подвергалось коррозии и в отдельных случаях разукомплектовывалось. Именно Каргин был тем должностным лицом, которое обязано было обеспечить сохранность этого оборудования и его монтаж. Начальник УКГБ С. Прищепа , начальник отдела Яковлев - полковник, обслуживающий п/я 5, и начальник отделения Михаил Леонтьевич Портный, ставший затем начальником отдела, приняли решение об аресте Каргина и привлечении его к уголовной ответственности за вредительство по ст. 69 УК РСФСР. Прямых доказательств о его шпионаже добыто не было. Указанная выше тройка где-то в 57-58-м году пригласила меня в кабинет Прищепы и поставила задачу разоблачить Каргина как шпиона американской разведки, якобы проводившего вредительскую деятельность на предприятии. Портный передал мне имевшиеся у него материалы, и я затем вынес постановление о принятии дела к своему производству и возбуждении уголовного дела. По указанию Прищепы я подготовил спецсообщение на имя Председателя КГБ СССР, в котором авансом сообщалось, что в УКГБ по Томской области разоблачен шпион американской разведки Каргин. Так было принято в те годы, и этим подчеркивалась роль руководства управления в достигнутых успехах, а Прищепе это нужно было особенно для получения звания генерала. Но операция по поимке шпиона провалилась. На посту прокурора почтового ящика оказался честный и принципиальный старший советник юстиции Павел Иванович Осыпкин. Я передал ему все имевшиеся у меня материалы на Каргина для изучения и получения санкции на арест. Прокурор санкции на арест Каргина по признакам ст. 69 УК РСФСР не дал. Прямо так и заявил, что нас тупили не те времена. При этом Павел Иванович разъяснил, что ответственность за порчу установленного оборудования по Указу должны нести директор и главный инженер предприятия. Что касается вредительства и причастности Каргина к иностранной разведке - «это лишь ваши предположения, не имеющие конкретных доказательств. Сам факт пребывания за границей не может служить основанием для обвинения в шпионаже». Я, конечно, вполне был согласен с мнением прокурора. Однако Прищепу , Яковлева и Портного это не устраивало. Были предприняты попытки обойти Осыпкина и получить санкцию Москвы. Однако из объяснений руководства комбината и строителей вытекало, что установить промышленное оборудование было нельзя, поскольку строители отставали со сдачей в эксплуатацию строящихся объектов. Словом, отмечались те же пороки, что и в настоящее время. Виновным, в конечном счете, оказался зам. министра среднего машиностроения Завенягин.

После очередного спецсообщения в Москву о ходе расследования этого дела мне было предложено направить его в адрес первого спецотдела КГБ СССР. И, как оказалось, с концом. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. Каргин, будь это несколько раньше, мог бы, как и многие стать жертвой произвола КГБ. Спасла принципиальная позиция прокурора Осыпкина. Вы спросите, а что же ты как следователь предпринял для соблюдения законности? Да, я предпринял все возможное, чтобы установить истину. Поднял массу документов из переписки по ходу строительства объектов, о сроках поставки оборудования, провел ряд других следственных действий, которые давали основание освободить Каргина от ответственности, чем вызвал очередной гнев против себя со стороны руководства. Каргина сейчас уже нет в живых.

НЕВИННЫЕ ЖЕРТВЫ

В 1953-56 ГОДАХ внимание Комитета обратилось на сектантов- иеговистов из числа спецпереселенцев из Молдавии, проживающих в Асиновском, Пышкино-Троицком (ныне Первомайском), Зырянском и Туганском районах Томской области. Оперативный отдел Управления КГБ вел разработки по этой категории людей.

С позиции того времени представлялось, что сектанты-иеговисты противодействовали общественно-политическим мероприятиям, проводимым в стране. Они отказывались от службы в Советской Армии, от подписи на госзаем, от участия в выборах. Деятельность иеговистов действительно носила организованный, конспиративный характер. При арестах активных участников было изъято много иеговистской литературы, издаваемой за рубежом, например, журнал «Башня Стражи», самодельная типография, изготовленная в городе Асино, и другие доказательства. В числе арестованных помню Лунга Николая, Бурлаку Михаила, Култасова Петра. Берча Федора - по Пышкиню- Трюицкому району; Кекутиса и Юргиса по Туганскому району и Пытня по Асиновскому району. Всего в течение 3-4 лет было арестовано свыше 30
человек. Мне пришлось вести расследование по делам Лакатуша Михаила и Култасова Петра из Пышкино-Троицкой группы сектантов, а также по делу Кекутиса и Юргиса из Туганского района. Для того чтобы доказать реакционный и антисоветский характер их деятельности, по делам проводилась идеологическая экспертиза, которая делала свои выводы из анализа изъятой у иеговистов литературы и переписки.

Как правило, все обвиняемые не отрицали своей причастности к организации Бога Иеговы и работы по распространению иеговистского вероучения. Для проведения экспертизы привлекались видные ученые томских вузов. Все дела рассматривались затем Томским областным судом, и, как правило, каждый из обвиняемых приговаривался к 25 годам лагерей.

Рассматривая дела иеговистов с позиций сегодняшнего дня, конечно, принимаемые тогда к сектантам меры можно считать слишком суровыми. Но об этом судить не мне. Я делал то, что от меня требовалось. Должен заметить, что при допросах никаких мер физического воздействия к арестованным не применялось. Хотя иеговисты - народ довольно упрямый. На откровенный разговор шли спустя 30-40 дней после ареста. А в первое время на все вопросы твердят: «Это теократическая тайна, о которой знает бог Иегова и его сын Иисус Христос». Ну, и при каждой беседе уверяли, что скоро будет огненная война – Армагеддон, в которой все неверующие погибнут, а верующие будут жить в раю.

ДЕЛО ЯКОВЛЕВА – ВЕЛИКОГО

Особый след в моей работе оставило дело по обвинению Яковлева- Великого в измене Родине и карательной деятельности в годы Отечественной войны. Занимался я им где-то в 1957-58 годах. Работник оперативного отдела Георгий Ильин по спискам лиц, объявленных во всесоюзный розыск государственных преступников, установил проживающим в посѐлке Батурино Асиновского района Томской области Яковлева. Имя и отчество сейчас не помню. По данным розыска Яковлев с первых дней Отечественной войны, изменив Родине, поступил на оккупированной территории полицаем в немецкую команду, где истязал советских граждан, вѐл расстрелы.

Г. Ильин провѐл опознание Яковлева по фотокарточке через его жену, бывшего одноклассника и получил свидетельские показания о карательной деятельности Яковлева в годы войны. Все указывало на то, что Яковлев, технорук леспромхоза, проживающий в Батурино, это тот Яковлев, что объявлен в розыске. Материалы розыска поступили в мое производство для ареста Яковлева и дальнейшего следствия по его делу. Совместно с руководством Управления было принято решение - перед арестом Яковлева провести негласное опознание его женой и одноклассником по школе, для чего они были вызваны в Томск с Украины. Я с группой работников и вместе со свидетелями, прибывшими для опознания, выехал в Батурино. С директором леспромхоза договорились провести оперативное совещание с участием Яковлева, технорука леспромхоза, где в зависимости от обстоятельств и произвести задержание. До начала совещания жена Яковлева и его одноклассник заняли места среди работников конторы таким образом, чтобы можно было видеть всех, проходивших на совещание в кабинет директора.
И вот на пути в кабинет появился Яковлев. По внешнему виду жены стало ясно, что она встретила своего мужа, которого не видела свыше 15 лет, и
узнала его. С ней было обусловлено, что при опознании она должна сдержаться и не выдать себя. Одноклассник тоже узнал Яковлева. Однако сам Яковлев, проходя мимо свидетелей, не обратил на них внимания и был спокоен. Пока шло совещание, я обменялся впечатлениями со свидетелями о произошедшей встрече. Оба они утверждали, что опознали Яковлева. Сомнений после этого у меня не осталось. Я принял решение предупредить директора ЛПХ, чтобы после совещания он оставил в кабинете Яковлева, для беседы. Что и было сделано. Как только люди стали выходить с совещания, я вместе с понятыми вошел в кабинет директора. Там я задал Яковлеву несколько вопросов производственного характера и объяснил директору цель своего визита. Когда Яковлев увидел ордер на арест, он несколько растерялся. Однако на проведѐнных тут же в конторе ЛПХ опознаниях категорически отрицал знакомство со свидетелями, то есть с женой и одноклассником. Он уверял, что впервые их видит, а изменническая карательная деятельность, о которой они рассказывают, является плодом их фантазии. Жена Яковлева, потеряв дальнейшую выдержку, соскочила со своего места, быстро подошла к нему и ударила по лицу, выкрикнув при этом все, что у нее наболело на душе. Она тут же рассказала об обстоятельствах знакомства с Яковлевым, как поженились, как жили до начала оккупации в сельской местности, и затем о том, что ей стало известно после измены Яковлева Родине. В довершение ко всему сказанному она назвала особую примету, которая должна быть у Яковлева на пятке правой ноги - небольшой шрам. Все, о чем говорила свидетельница, Яковлев отрицал и утверждал, что эту гражданку он видит впервые.

Для проверки особой приметы из числа медработников местной больницы я назначил экспертизу. После освидетельствования Яковлева эксперты дали заключение, что па пятке правой ноги у Яковлева действительно имеется шрам (указали размеры). На вопрос о происхождении шрама Яковлев пояснил, что еще в детстве, прыгая через окно, он наступил на сломанную стеклянную бутылку, отчего и образовался шрам. При наличии такого, казалось бы, убедительного факта, у меня окончательно утвердилось мнение, что ошибки в опознании личности Яковлева нет. Тем более оно подкрепилось и при проведении очередного опознания его одноклассником. Этот свидетель, как только ему представилась возможность опознать среди сидящих трех мужчин знакомого ему человека, тут же подошел к Яковлеву, назвал его по имени и с упреком опросил, как это он мог изменить Родине и совершить такое преступление. В ответ Яковлев сделал удивленное выражение лица, утверждая, что свидетеля, который опознает его как одноклассника и говорит о его преступной деятельности, он видит впервые.

Все мы склонились к мысли, что Яковлев стал на путь отрицания своей вины, не считаясь с собранными по его делу доказательствами. По возвращении в Томск я вынес постановление о возмещении свидетелям расходов, связанных с их вызовом, а Яковлеву объявил обвинение в измене Родине и его карательной деятельности в годы войны. В моѐм распоряжении были не только показания этих двух свидетелей о преступлениях Яковлева, но и еще некоторых граждан Украины, которые знали о его делах в годы войны.

Последовательно на протяжении двух месяцев - срок, установленный для ведения дела - я с использованием имевшихся материалов пытался изобличить Яковлева, то есть доказать ему, что его отказ от признания приведенных фактов голословен. Ведь в опровержение он ничего не мог привести. Естественно, что ход расследования по делу наблюдался прокурором и руководством Управления. Когда материалы были исследованы, надлежало предъявить все производство по делу Яковлеву и объявить ему об окончании следствия и передаче дела по подсудности. В итоге выходило, что виновность Яковлев по всем пунктам предъявленного обвинения была доказана, однако, несмотря на всю очевидность и бесспорность этого, он голословно всѐ отрицал. В день, когда я представил Яковлеву для ознакомления все производство, он сделал совершенно неожиданное заявление. Настоящая его фамилия - Великий, а не Яковлев.. Тот Яковлев, который обвиняется в названных преступлениях, - другой человек, очевидно, по внешним признакам очень похож на него. Фамилию Яковлева он взял как легко запоминающуюся, сохранив за собой имя отчество, действительно ему принадлежащие. В годы войны он - Великий тоже совершил преступление: дезертировал из армии. Долгое время скрывался под фамилией Яковлева, а после войны, боясь разоблачения, приехал в Сибирь и спокойно работал в леспромхозе. В Батурине он завел семью - жена и двое детей. Далее Яковлев назвал всех близких его родственников, которые проживают в Кировограде и, не знают о его судьбе, равно как и он о них.

По нашему запросу в Кировограде были выполнены все необходимые следственные действия по перепроверке заявления Яковлева. Его родители, жена, уже настоящая, и другие жители Кировограда полностью подтвердили показания Яковлева. Известие о том, что через 15 лет их сын объявился, вызвало неописуемый восторг. Скрываясь как дезертир из армии в течение многих лет, Яковлев не знал, что эти лица были давно амнистированы. Только боязнь расплаты за это преступление не позволяла ему pacкрыться сразу после ареста.

Проведенная проверка подтвердила факт дезертирства Великого из армии. Как дезертир, он тоже значился в розыске. Однако после амнистии розыск был прекращен, а Великий продолжал скрываться. По вновь открывшимся обстоятельствам дело по обвинению Яковлева было дальнейшим производством прекращено. Ему восстановили прежнюю фамилию - Великий и дали возможность выбора места жительства. После того, как Великий съездил к родителям и прежней жене в Кировоград, он принял решение вернуться к новой семье в Батурино. Что и сделал.

Уже после возвращения из Кировограда Великий попросил о встрече. Он выразил благодарность за благополучный исход его дела. Он был просто счастлив! Меня в этом деле радует то, что мы исключили возможность невинной жертвы. Оказывается, бывают в жизни ситуации, когда люди могут добросовестно заблуждаться, признавая одного за другого, как это было в деле Яковлева-Великого. Ведь удивительное сходство двух незнакомых людей могло оказаться роковым для одного из них.

А шрам на пятке? Видимо, у настоящего Яковлева он тоже был, только происхождение его осталось для нас неизвестным.

О РЕАБИАЛИТАЦИИ 90-х

В ноябре 88-го я сделал попытку описать практику фальсификации следственных дел периода сталинских репрессий 37-38 годов по памяти, руководствуясь теми документальными материалами, которыми когда-то пользовался, занимаясь пересмотром дел в 55-60-м. Естественно, столь большой разрыв во времени - 30 с лишим лет - не позволяет восстановить отдельные события и факты с достоверной точностью. Не исключаю и ошибок.
Газета «Красное знамя» сообщает, что за 34 года Томский областной суд реабилитировал 5132 человека, ставших жертвами произвола. У меня нет оснований оспаривать эту цифру. Однако основная масса людей в тот период была осуждена по делам, подведомственным военной прокуратуре: за измену Родине, шпионаж, вредительство.

Думаю, с учетом данных военной прокуратуры число жертв увеличится в 2-3 раза. Как теперь известно, в 69-м процесс пересмотра дел был приостановлен. Сейчас он возобновился.

Печальный итог будет известен лишь после завершения всей этой эпопеи.

О РЕПРЕССИЯХ 30- х

Особого внимания заслуживают дела по обвинению целого ряда научных работников Томского технологического (ныне политехнического) института и Томского электромеханического института инженеров транспорта. Основная часть из них пересматривалась мною. Помню среди них фамилии Усова, Баженова, Котюкова. Если поднять одно из этих дел, то сразу же выявится круг всех остальных. Обвинения по этим делам были также надуманными, хотя «показания» всех обвиняемых перекрывались «признаниями».

Роковую роль по делам работников ТЭМИИТа сыграл Федосеев Лука Григорьевич, протокол допроса которого приобщался почти к каждому делу на этих работников. Л. Федосеев, будучи секретарем парткома института, давал показания о том, что они (обвиняемые) придерживались иных, кажется, троцкистских или зиновьевских взглядов. Этого было достаточно, чтобы обвинить, скажем, Баженова, в причастности к контрреволюционной правотроцкистской организации. Полагаю, что через эти вузы «Мемориал» легко может установить всех лиц, осужденных в 1937-38 годах, а УКГБ может дать развернутую справку по сути обвинения каждого из них. Неплохо бы взять копию допроса Л. Федосеева и на его примере показать, как на костях других он обеспечил свое благополучие, дойдя до высокой партийной должности секретаря Томского обкома КПСС.

Теперь о Колпашевском Яре. Из публикаций в газетах видно, что вымывание трупов расстрелянных в 1937-38-м в Колпашеве началось в 1979 году. Смею утверждать, что этот процесс начался еще весной 1959 года. В то время я находился в командировке в Колпашеве по вопросу реабилитации, видел, как Обь подмывала яр, где ранее был забор у здания НКВД, и по реке плыли останки прежнего захоронения. Тогда обсуждался вопрос об укреплении этой части яра бетонным ограждением, но пришли к выводу, что будет очень дорого, и нет необходимой техники. На время половодья были выставлены дежурные пикеты около яра, чтобы не допускать любопытных. Об этом должен знать Давыдов Дмитрий Павлович, работавший в то время в Колпашеве, ныне пенсионер УКГБ.

ПОДСАДНАЯ УТКА

В статье «Свидетельства человека, прошедшего ад сталинских лагерей» (Красное знамя», 29 января 89 года) живой свидетель тех беззаконий Владимир Капишников упоминает некого Пушнина :

«Утром нас поднял «староста» Пушнин , арестант-уголовник, и провел «профилактическую» беседу: «Беспрекословно требую подписывать любую
бумагу, которую предъявит следователь Галушки. Иначе будете иметь дело со мной».

По целому ряду дел того периода, следствие по которым вел Великанов Николай Сергеевич, начальник отделения Томского горотдела НКВД, проходила фамилия «подсадной утки» Пушнина . Именно Великанов направлял тогда деятельность Пушнина , поручал ему ведение дел, то есть допрос обвиняемых, и Великанов же сумел избавиться от Пушнина , отправив его по этапу для отбытия наказания, кажется, под Магадан.

ШИРМА ЗАКРЫТА

Чтобы не быть голословным в своем повествовании, я решил подтвердить события, о которых пишу, изучением конкретных дел, к которым имел доступ еще в пятидесятых годах. Потребовалось поднять дело бывшего начальника Томского НКВД Овчинникова Ивана Васильевича, Пушнина Ивана и других. Только исследовав дело Овчинникова, можно понять, как развертывались массовые репрессии в 37-38-м в Томске и Нарымском окружном отделе НКВД. Полагая, что настал период гласности и правдивого освещения истории прошлого, в феврале 90-го я обратился в УКГБ но Томской области, познакомил со своими воспоминаниями Юрия Петрухина, подполковника, начальника сектора учѐта, и попросил поднять названные дела. Я ошибся в своих надеждах. До сих пор ширма, за которой творились произвол и беззаконие, не раздвинута. Очевидно, есть еще люди, которым это невыгодно. Потребуется какой-то период времени, чтобы были раскрыты архивы НКВД. А пока я жив, постараюсь рассказать о том, что знаю.

В делах на «участников троцкистских формирований» особенностью являлось то обстоятельство, что в качестве доказательства к материалам приобщалось «Завещание В. И. Ленина». То был текст, выполненный на половине листка бумаги на каком-то множительном аппарате с применением синего красителя. Как правило, «Завещание» находилось в конверте, подшитом к делу. Считалось, что наличие такого дела изобличает в причастности к контрреволюционной троцкистской организации. Из его текста следовало, что Ленин рекомендовал обдумать способ перемещения Сталина с поста генсека. Там же говорилось о том, что Сталин груб и жесток. Все участники троцкистской организации приговаривались к высшей мере наказания (ВМН). В делах, по которым проходили колхозники, основными пунктами обвинения были рассказанные анекдоты. Они квалифицировались как клевета на колхозный строй. Помню, например, такой анекдот: Сталин, Черчилль и Рузвельт ехали по дороге. Путь им преградил бык и, несмотря ни на какие уговоры, с дороги не уходил. Черчилль обещал ему вольготные пастбища в Шотландии, Рузвельт обещал отправить в Соединенные Штаты. Однако бык упорно стоял. Тогда Сталин, обращаясь к быку, произнѐс: «Уходи, а не то в колхоз отправлю». Бык, испугавшись, тут же освободил путь.
За подобные анекдоты многие поплатились жизнью

Я - СУДИМ, ТЫ - СУДИМ

А вот как учительницу обвинили в контрреволюционной агитации. На уроке русского языка она, развесила плакаты перед учениками со спряжением глагола «судим» и пояснила, как спрягается этот глагол: я судим; ты судим: он судим; мы судимы; вы судимы; они будут судимы. Дальше - немного фантазии следователя, чтобы подобные объяснения возвести к фактам практической подрывной деятельности со стороны учительницы.

В каждом конкретном деле факты подрывной или вредительской деятельности подбирались в зависимости от рода занятий арестованных. Если были работники ТЭЦ, то измышлялись факты о вредительстве (взрыв котла, вывод из строя труб). Многие жители Томска были обвинены, в разрыве дамбы на берегу Томи в районе Черемошников, в результате чего был якобы затоплен город. Тот, кто имел отношение к сельскому хозяйству, обвинялся в заражении лошадей чесоткой, коров - ящуром, конюхи - в выводе из строя сбруи, телег. А бывшие кулаки – в сознательном или умышленном уничтожении ранее принадлежавших им сельхозмашин (молотилок, сеялок, веялок), поджогах. Работавшие на Асиновском льнозаводе - во вредительстве путем поджога льна, вывода из строя машин и оборудования.

Участь поляков в Сибири так же печальна, как и судьба многих других наций, подвергнутых геноциду в собственной стране.

Еще до начала массовых репрессий в Томске в 32-33 годах была уничтожена группа поляков, целое поселение беженцев, по обвинению в принадлежности к так называемой «Партии народных героев Польши». Дело это было сфальсифицировано бывшим работником Томского горотдела НКВД Федоровым и его агентом - провокатором Пушниным . Когда Иван Овчинников, бывший начальник Томского горотдела НКВД в начале 37-го года вернулся из Новосибирска с краевого совещания руководящих работников Запсибкрая, в Томске началась работа по составлению списков на «контрреволюционный элемент», подлежащий изоляции. Под эту категорию подходили и поляки, проживающие в Томске и районах Запсибкрая, куда большая часть из них приехала с Запада во время голода на Украине и Белоруссии. В списки включались в основном мужчины в возрасте от 17 лет и старше. Попадались и женщины. Судя по содержанию предъявленного обвинения, наличие контрреволюционной организации, ее масштаб и организационное строение были разработаны в недpax краевого Управления НКВД в Новосибирске. Названа она была «контрреволюционной Польской организацией Войсковой», созданной вторым польским генштабом. Сокращенно «ПОВ». Вот эта мнимая организация и поглотила основную массу поляков в 37-38-х годах.

Во главе «заговора» был якобы ксендз Гронский. Дело по обвинению Гронского, как и всех других, тоже было сфабриковано.

По территориальному признаку были составлены списки поляков, а затем произведен их арест. Обвинение предъявлялось стандартное, то есть в принадлежности к контрреволюционной «Польской организации Войсковой». Измышлялась и вменялась в вину и « практическая деятельность» обвиняемого
в зависимости от того, какое положение он занимал в обществе до момента ареста.

Как правило, все обвиняемые «признали» предъявленное обвинение, и на каждой странице внизу текста, отпечатанного на пишущей машинке, ставили свои отпечатки пальцев. Ведь основная масса арестованных - это неграмотные, забитые нуждой мужики. Как было установлено, протоколы допроса следователи готовили заранее. К делу приобщались копии протоколов допроса других обвиняемых, также отпечатанных на машинке, из текста которых видно, что «признательные» показания обвиняемых перекрываются.

И так - по каждому делу, как одиночному, так и групповому. Оно начиналось со справки, составленной сотрудником НКВД, где в категорической форме указывается, что, например, Лещинский является участником контрреволюционной «Польской организации Войсковой», затем один-два протокола допроса обвиняемого, копия протокола допроса обвиняемого, копия протокола допроса другого обвиняемого, небольшое обвинительное заключение, и в конце дела приобщалась выписка из решения тройки УНКВД о расстреле. Вот вкратце и все о судьбе поляков в 37-38-х годах.

ПРЕДАНЫ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВУ

Теперь о фальсификаторах. Народ требует назвать их имена и подвергнуть моральному осуждению. Конечно, основная масса этих личностей вымерла, многие были расстреляны (по некоторым данным, 20 тысяч работников органов НКВД было расстреляно - это по Союзу). Вместе с тем многие бывшие фальсификаторы в пятидесятых годах оставались на службе в органах КГБ с повышением в должности и звании. В УКГБ по Томской области в период с 52-го по 60-й мне пришлось работать с такими бывшими фальсификаторами, как Великанов Николай Сергеевич , Прищепа Степан Адамович , Печенкин Иван Николаевич, Казанцев Павел Авдеевич, Лев Абрам Исаакович, Салтымаков Дмитрий Кондратьевич. Я знал работавших в то время в управлении МВД Большакова Ирана Васильевича, Карпова Сафрона Петровича, Смирнова Александра Васильевича, тоже бывших фальсификаторов. Все они, как я полагаю, были преданы партии и правительству и действовали с учетом политической обстановки и по указаниям сверху. Очевидно, это присуще было всем живущим в тот или иной период существования страны.
Смена в руководстве партии и страны и линия, проводимая во всех направлениях политической, экономической или общественной жизни, всегда находили поддержку и одобрение в народе. Так было при Сталине, Хрущеве, Брежневе, и теперь и при Горбачеве. Инакомыслящие преследовались. Как будет сейчас - время покажет.

НЕ ПРОЯВИ УСЕРДИЯ...

Поэтому фальсификаторы того периода объясняли свои действия требованиями политической обстановки, когда в основе их мышления была навязанная Сталиным теория «обострения классовой борьбы». Не прояви они усердия в борьбе с «классовыми врагами», самих бы обвинили в пособничестве «врагам». В протоколах допросов часто встречались фразы: «Врагу свойственно запираться», «Враг не дремлет», «Враг хитер». Поэтому, занимаясь фальсификацией следственных дел, они сумели выжить, пройти тот тяжелый жизненный путь, и, каждый по-своему, завершить его. Где-то в 59-60- м правительство СССР приняло решение о сокращении на 50 процентов пенсии работникам, скомпрометировавшим себя на службе в органах НКВД. Думаю, большего с них взять нельзя.

Что же касается пребывания фальсификаторов в партии и продолжения их работы в органах КГБ, этот вопрос вызывал непреодолимое стремление не только во мне, но и у других работников, постигших истину, исключить их из партии и уволить из органов. Жизнь показала, что в решении этого вопроса я поспешил, за что серьезно поплатился.

МОГУ СКАЗАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ

Итак, оснований для предания суду бывших фальсификаторов мы не
найдем. А назвать имена, кроме тех, о которых уже упоминал, постараюсь: по Томску это Антон Карташев , Доценко, Горбенко . В пятидесятых годах Антон Карташев работал в Томской коллегии адвокатов; Доценко - начальником управления топливной промышленности облисполкома; Горбенко - директором Томского коммунально-строительного техникума МАРТОН Степан Степанович – начальник Нарымского окружного отдела УНКВД по НСО ЗСК СССР; массовый убийца. Под следствием в Новосибирске. Следователь: ЛЕВ Абрам Исаакович .

По Нарымскому окружному НКВД я называл Карпова Сафрона Петровича . Он живет сейчас в Томске-7, занимается пчеловодством на своей даче в Протопопово. Ведешкин Иван Федорович тоже в Томске-7, пенсионер. При встречах со мной от разговоров о прошлом уходит. Начальник окружкома НКВД Мартон был осужден, а его заместитель Галдилин тоже был арестован, но впоследствии освобожден. Его мне приходилось допрашивать по делам того периода. Другие фамилии я просто запамятовал. В Асиновском районе действовали Салов и Ягодкин. Что же касается других бывших ответственных работников УКГБ по Томской области из числа фальсификаторов, могу сказать следующее: Великанов где-то в 53-54-м с должности начальника управления МГБ был переведен в Ригу в звании полковника, где был председателем КГБ республики, впоследствии стал генералом. Затем, по слухам, погиб в автокатастрофе. Его делом занималась военная прокуратура, после чего он был лишен всех наград и звания. Прищепа , сменивший Великанова на руководящем посту, в 60-м был освобожден от должности начальника УКГБ по Томской области и до лета 88-го работал зав. спецкафедрой в институте подготовки кадров Минсредмаша в Обнинске, затем умер. Лев Абрам Исаакович, подполковник в отставке, проживал в Томске по улице Беленца и недавно также умер. Печенкина, Казанцева, Салтымакова в живых нет. Большаков Иван Васильевич в последние годы жизни был начальником управления МВД по Томской области, умер в пятидесятых годах. Смирнов А. В. работал в системе УВД, судьба его неизвестна. По делам большого числа реабилитированных проходят имена председательствующего на судебной Военной Kоллегии Верховного суда СССР Ульрих В.В. и государственного обвинителя Вышинского. Их деятельность, относящаяся, к тому периоду хорошо освещена в нашей печати. Они - в числе главных виновников трагических судеб миллионов советских людей.

О НАЧАЛЬНИКЕ- ФАЛЬСИФИКАТОРЕ

В конце 1960 года помощник военного прокурора СибВО И. А. Ларионов предоставил мне возможность ознакомиться с материалами фальсификации в 1938 году дела на работников наркомата внешней торговли бывшим в то время оперуполномоченным в Москве С. Прищепой . Это обстоятельство меня сильно поразило. Никто из нас не думал, что Прищепа причастен к делам такой категории. Оказывается, как и многие другие, Прищепа сфабриковал групповое дело по обвинению работников Внешторга в причастности к японской разведке. Один из обвиняемых по этому делу, фамилию не помню, в момент приведения постановления Военной коллеги Верховного суда к исполнению, то есть к расстрелу, оказался в тюремной больнице. Расстреляв основную массу обвиняемых, про больного забыли. ВМН ему заменили после выхода из больницы на 10 лет лагерей, затем, согласно директиве МГБ СССР No66, снова осудили, и только в 50-х годах он обратился по вопросу реабилитации в Военную прокуратуру СССР. И. Ларионов имел поручение допросить Прищепу по этому делу. Дело оказалось «липовым». Оставшийся в живых свидетель рассказал, при каких обстоятельствах оно фабриковалось, и все проходившие по нему работники наркомата Внешторга были реабилитированы. Военная прокуратура СССР внесла представление в КГБ СССР в отношении Прищепы . В центре было принято решение освободить Прищепу от должности начальника Управления КГБ по Томской области. Однако С. Прищепа еще являлся и членом бюро обкома КПСС.

Помню, как всех коммунистов собрали в зал заседаний в здании УКГБ по улице Кирова 18, где с оглашением материалов на С. Прищепу выступил первый секретарь обкома И. Марченко, сменивший В. Москвина. Как и все фальсификаторы, С. Прищепа ссылался на особенности того периода, сложившуюся практику фальсификации дел и продолжал утверждать о своей преданности ленинской партии. На трибуне, раскаиваясь в содеянном, он плакал. Поведал о том, что юношей он пас коров, прошел сложный путь от пастуха до начальника Управления. На мой вопрос, сколько дел им было сфабриковано в Москве, Прищепа ответил, что это - единственное. Конечно, никто из нас в это не поверил. По служебной лестнице быстрее двигались те работники НКВД, кто фабриковал больше дел. Помните, я говорил о соревновании по этому показателю между Томском и Новокузнецком? Партийное собрание Управления КГБ приняло решение объявить Прищепе строгий выговор с занесением в учетную карточку. При этом учли, что он понес уже серьезные наказания, освобожден от должности начальника УКГБ и выведен из состава бюро обкома КПСС. Вот после этой истории нам, следственным работникам, стало ясно, почему так рьяно Прищепа защищал стоявших у руководства отделами бывших фальсификаторов Д. К. Салтымакова, И Н. Печенкина, П. А. Казанцева, А. И. Льва. Стоило в заключении по делу сослаться на фамилию фальсификатора, состряпавшее то или иное дело, как она тут же вычѐркивалась. Именно поэтому Прищепа не разрешал допрашивать таких, как Л. Федосеева, Е. Сококолову, работавшую в то время секретарѐм Томского ГК КПСС, а в годы репрессий обвинявшую партийных работников в троцкизме. Насколько я помню, Соколова в 1937- 38 -м годах была учительницей в Парабельском районе, путалась там с работниками ННКВД, и протоколы еѐ допроса в качестве свидетеля приобщались к делам арестованных по связям с ЭЙХЕ .

ЛЮДИ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ ВСЁ

Располагая фактами злостной фальсификации, гнусной провокации по делам того периода со стороны руководящего состава Управления, я и решил выступить на одном из партийных собраний с требованием об увольнении и партийной ответственности Фальсификаторов. Но не тут-то было! Фальсификаторы остались на работе, а я получил взыскание - строгий выговор: «За клевету на руководящий состав и охаивание старых чекистских кадров». Вот вам и социальная справедливость. А в конце 60-го года под благовидным предлогом меня сократили по «Закону о значительном сокращении Вооруженных Сил СССР». Что называется, «достукался». Я не к тому, что сожалею о случившемся. Я хочу предостеречь других о недопустимости поспешных решений в условиях нашей социалистической демократии.

Было бы все хорошо, если бы на этом все закончилось. С. Прищепа ушел из Управления, а последователи его действий остались. В этой связи мне хочется рассказать, какие козни мне чинились при трудоустройстве после увольнения. В первое - время я устроился старшим следователем прокуратуры Томска с окладом 105 рублей. Это было в 2,5 раза ниже по сравнению с прежней работой. Вскоре появилась возможность трудоустроиться на режимном предприятии в Томске-7, где материальные условия значительно лучше.

Потребовалось три месяца, чтобы преодолеть заслон, который был выставлен аппаратом УКГБ. Благодаря сочувствию майора Тунгусова И. П., удалось выйти на прямых виновников, чинивших препятствия, и через комиссию ЦК КПСС, созданную по моей жалобе, разорвать этот узел. Начальником 2-го отдела был Авдзейко, полковник, работавший с Прищепой много лет. В календаре у него Тунгусов обнаружил запись: «Спраговского взяли в 1-й отдел, проверить и протестовать». Тунгусов, владея методами криминалистики, сфотографировал эту запись и передал мне. Только с использованием этого вещественного доказательства мне удалось изобличить работников отдела кадров и давивших на них лиц в необоснованных препятствиях к въезду и дальнейшему устройству в системе Сибирского химического комбината, где я проработал последующие 27 лет.

СТРОГИЙ ВЫГОВОР

Снова возвращаюсь к массовым репрессиям 1937-38-го. Народ хочет знать, как они проводились в нашей области. Историко-просветительское общество «Мемориал» пытается установить это путем опроса оставшихся в живых свидетелей того периода. Убежден, что такая попытка не раскроет истинную картину беззаконий и произвола. Оставшиеся в живых бывшие фальсификаторы, а их единицы, боятся говорить об этом. Их угнетает моральная ответственность перед народом.

Все, что им было известно, они унесут с собой в могилу.
Поэтому основным источником для раскрытия истины могут служить конкретные архивно-следственные дела на бывших руководителей аппарата НКВД: в Томске - Овчинникова Ивана Васильевича и Иштвана Мартына – по Колпашеву, то есть бывшему Нарымскому округу. Документы, имеющиеся в этих делах, могут дать ответ на вопросы, как разворачивались события, откуда шли указания, как фальсифицировать дела, сколько человек пустить под расстрел и сколько на 10 лет лагерей и так далее.

Почему я в этом убежден? Потому что эти дела я лично изучал, делал соответствующие справки при реабилитации граждан в 1956-1960 годах. Но ведь это было свыше 30 лет назад. Поэтому считаю, что общество «Мемориал» должно получить допуск к этим делам. Странную позицию занимает в этом вопросе нынешнее руководство У КГБ по Томской области. Оно ссылается на запрет, ждет указаний на раскрытие архивов из центра. Но коль нельзя выдать дело на того же Овчинникова, пусть бы работники УКГБ, основываясь на имеющихся материалах, и осветили историю массовых репрессий в прошлом, положив в основу документы по упомянутым делам. Давно пора раскрыть ширму секретности. Это требование народа. Когда я допрашивал бывших фальсификаторов Горбенко , Доценко, Смирнова, Карпова и предъявлял им конкретные дела на осужденных к ВМН, они не отрицали своей причастности к фальсификации этих дел. Однако утверждали, что делали они это по указанию руководства сверху . Что же касается применения недозволенных методов ведения следствия, то они не давали вразумительных ответов на вопрос, каким образом они добивались «признания» в совершении таких преступлений, как взрыв мостов через Обь и Томь, не существовавших в природе.

О практике применения таких методов говорили сами обвиняемые, которые смогли выжить. Помню Зиновьева из Парабели с деформированными пальцами обеих рук. Они были переломаны между дверью и косяком. Об избиении во время следствия говорил бывший секретарь Томского горкома партии МАЛЫШЕВ, вернувшийся в Томск в 50-х . Жалко было смотреть в лицо этого человека. Как оказалось, ни в чѐм он не был виновен. Шел он по «организации» ЭЙХЕ . Уцелел чисто случайно, так как выдержал все муки и не поддался на провокации, чинимые следствием. Он плакал и дрожал всем старческим телом, рассказывая о себе и судьбе, постигшей его товарищей по Томскому горкому . Помню, было там и имя Никулькова, о котором уже писала газета «Красное знамя». Теперь, когда я прочитал доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» от 25 февраля 1956-го, у меня не остается никакого сомнения в применении физических методов воздействия на арестованных путем истязаний, лишения рассудка и сознания, чтобы добыть мнимые «признания».

На странице 145-й журнала «Известия ЦК КПСС», номер 3, 1989 года читаем: «Когда волна массовых репрессий в 1939 году начала ослабевать, когда руководители местных партийных организаций начали ставить в вину работникам НКВД применение физического воздействия к арестованным, СТАЛИН направил 10 января 1939-го шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий, наркомам внутренних дел, начальникам управлений НКВД . В этой телеграмме говорилось: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКПб)... ». И далее: «ЦК ВКПб) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод », отсюда всем должно быть ясно, что признательные показания в делах обвиняемых в причастности к контрреволюционным формированиям и об их практической вредительской деятельности явились следствием физического воздействия на них работников НКВД. В какой форме это выражалось - надо смотреть в отдельности по каждому конкретному делу. Пересматривая дела на работников партийного аппарата по связям с ЭЙХЕ , я позволил выразить в то время сомнение в обоснованности обвинения Каменева и Зиновьева. Было это где-то в 1956 году. По доносу Бабиковой Елизаветы Николаевны, работницы УКГБ, я был вызван «на ковер» к начальнику управления Прищепе С. А. В присутствии ряда
руководящих работников, ядро которых составляли фальсификаторы, С. Прищепа выразил мне после разноса политическое недоверие. Обвинил меня в том, что я не разбираюсь в политических моментах происходивших событий, искажаю вопросы политической борьбы в партии и с врагами народа. Не имея в то время материалов по необоснованному обвинению Каменева и Зиновьева, я не мог что- либо противопоставить Прищепе .

Когда большинство работников следотдела утвердилось во мнении, что все контрреволюционные организации, в причастности к которым обвинялись тысячи расстрелянных жителей области, являются надуманными, я проявил личную инициативу и обратился в ЦК к Хрущеву с предложением принять законодательный акт, которым бы реабилитировались все лица, осужденные внесудебным органами (тройками, двойками, Особым Совещанием). В письме я изложил и обобщил практику пересмотренных дел. Ответ я получил от начальника следственного управления КГБ СССР товарища Малярова, куда мое письмо было переслано из ЦК. Последний разъяснил, что принятие такого акта считает преждевременным. Как теперь уже известно, он последовал только спустя 30 с лишним лет. Примечательно, что такое письмо я направил без ведома товарища Прищепы , и он не знал об этом. А ответ пришел через него. Опять я попал в немилость! «Как ты, щелкоперый посмел обращаться к Никите Сергеевичу без моего ведома?» - примерно в таком плане был устроен мне очередной разнос. Подобные препоны ставились в связи с тем, что Прищепа и начальники отделов управления сами были фальсификаторами, и им было крайне небезразлично, как идет процесс реабилитации.

ПОДВОДЯ ИТОГ

ЗАЯВЛЕНИЕ в первичную парторганизацию цеха No 20 Сибирского химкомбината от Спраговского Анатолия Ивановича, члена КПСС с 1950 года.

В возрасте 25 лет я сознательно принял решение вступить в партию.
Еще в комсомольском возрасте мне была привита вера в неизбежность построения коммунизма в нашей стране...

Лишь в 55-60-х годах, работая в следственном отделе УКГБ по Томской области и занимаясь пересмотром дел по массовым репрессиям 30-40-х годов, я пришел к мысли, что несчетные жертвы, геноцид советского народа - это следствие беззаконий и произвола органов НКВД и руководящей ими верхушки власти, в том числе и КПСС.

Еще в 59-м я открыто подал голос протеста, за что был сломлен, получив строгий выговор «за клевету на руководящий состав и охаивание старых чекистских кадров». Затем я был уволен из органов КГБ. Вплоть до ХХVIII съезда КПСС у меня теплилась надежда, что Политбюро скажет народу страшную правду о сокрытых преступных деяниях. Однако этого не произошло.

За 40 лет партийного стажа я постоянно сталкивался с практикой обмана, всевозможными извращениями на пути к обновлению партии. Всѐ это привело меня к выводу о необходимости разрыва с КПСС, о чѐм ставлю в известность данным заявлением.

Текст будет прошит дополнительными гиперссылками, добавлены фотографии и комментарии.

Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства Коняев Николай Михайлович

Записка начальнику особого отдела НКВД Волховского фронта

Записка начальнику особого отдела НКВД Волховского фронта

Старшему майору Госбезопасности Товарищу МЕЛЬНИКОВУ

В соответствии с задачами, поставленными Вами на период пребывания в командировке в 59-й армии с 21 по 28.06.42 г., доношу:

К исходу дня 21.06.42 г. частями 59-й армии был произведен прорыв обороны противника в районе Мясной Бор и образован коридор вдоль узкоколейной ж. д. шириною примерно 700–800 метров.

С целью удержать коридор части 59-й армии развернулись фронтом на юг и на север и заняли боевые участки параллельно узкоколейной ж. д.

Группа войск, прикрывающих коридор с севера своим левым флангом, а группа, прикрывающая коридор с юга своим правым флангом, граничили по р. Полнеть.

К моменту выхода частей 59-й армии на р. Полнеть оказалось, что сообщение Штарма-2 о якобы занятых рубежах 2-й Ударной армии по р. Полнеть были неверными. (Основание: донесение командира 24 стрелковой бр.)

Таким образом, локтевой связи между частями 59-й армии и 2-й Ударной армии не произошло. Этой связи не было и последующее время.

Образовавшимся коридором в ночь с 21 на 22.06. с. г. во 2-ю Ударную армию были доставлены продукты питания людьми и на лошадях.

С 21.06. и до последнего времени коридор был под обстрелом минометного и артиллерийского огня противника, временами в него просачивались отдельные автоматчики и пулеметчики.

В ночь с 21 на 22.06.42 г. навстречу частям 59-й армии вели наступление части 2-й Ударной армии, примерно в полосе коридора силами: первый эшелон 46 стр. див., второй эшелон - 57 и 25 стр. бр. Выйдя на стык с частями 59-й армии, эти соединения пошли на выход через коридор в тыл 59-й армии.

Всего за день 22.06.42 г. из 2-й Ударной армии вышло раненых 6018 человек и около 1000 чел. здоровых бойцов и командиров. Как среди раненых, так и среди здоровых были люди из большинства соединений 2-й Ударной армии.

С 22.06.42 г. по 25.06.42 г. из 2-й УА никто не выходил. В этот период коридор оставался на западном берегу р. Полнеть. Противник вел сильный минометный и арт. огонь. В самом коридоре также имело место просачивание автоматчиков. Таким образом, выход частей 2-й Ударной армии был возможен с боем.

В ночь с 24 на 25.06.42 г. для усиления частей 59-й армии и обеспечения коридора был направлен отряд под общим командованием полковника КОРКИНА, сформированный из красноармейцев и командиров 2-й Ударной армии, вышедших из окружения 22.06.42 г. В результате принятых мер сопротивление противника в коридоре и на западном берегу р. Полнеть было сломлено. Части 2-й УА двинулись общим потоком примерно с 2.00 25.06.42 г.

В силу почти непрерывных налетов авиации противника в течение 25.06.42 г. поток выходящих из 2й УА в 8.00 был прекращен. В этот день вышло примерно около 6000 чел. (по подсчетам счетчика, стоявшего у выхода), из них направлено в госпитали 1600 чел.

Из опросов командиров, красноармейцев и оперативного состава Особых Отделов соединений очевидно, что руководящие командиры частей и соединений 2-й УА, организуя выход частей из окружения, не рассчитывали на выход с боем, об этом свидетельствуют следующие факты.

Оперуполномоченный 1-го отд. ОО НКВД фронта лейтенант гос. безопасности тов. ИСАЕВ был во 2й Ударной армии. В рапорте на мое имя он пишет:

«22 июня было объявлено в госпиталях и в частях, что желающие могут пройти на Мясной Бор. Группы по 100–200 человек бойцов и командиров, легко раненных, двигались на М. Бор без ориентировки, без указателей и без руководителей групп, попадая на передний край обороны противника и в плен к немцам. На моих глазах группа 50 человек забрела к немцам и была взята в плен. Другая группа в количестве 150 человек шла по направлению к немецкому переднему краю обороны, и только вмешательством группы Особого отдела 92 стр. див. переход на сторону противника был предотвращен.

В 20 часов 24 июня по приказу начальника тыла дивизии - майора БЕГУНА весь личный состав дивизии, около 300 человек, тронулись по просеке центральной линии связи на М. Бор. В пути следования я наблюдал движение таких же колонн из других бригад и дивизий, численностью до 3000 чел.

Колонна, пройдя от поляны Дровяное Поле до 3 км, была встречена сильным шквалом пулеметного, минометного и арт. огня противника, после чего была подана команда отойти назад на расстояние 50 метров. При отходе назад получилась массовая паника и бегство групп по лесу. Разбились на мелкие группы и разбрелись по лесу, не зная, что делать дальше. Каждый человек или маленькая группа решали свою дальнейшую задачу самостоятельно. Единого руководства всей колонной не было.

Группа 92 стр. див. в количестве 100 человек решила идти другим путем, по узкоколейке. В результате с некоторыми потерями прошли через шквал огня на Мясной Бор».

Оперуполномоченный 25-й стрелковой бригады - политрук ЩЕРБАКОВ в своем рапорте пишет:

«24 июня с. г. с раннего утра был организован заградотряд, который задерживал всех проходивших военнослужащих, способных носить оружие. Вместе с остатками частей и подразделений бригады были разбиты на три роты. В каждой роте для обслуживания был прикреплен опер. работник ОО НКВД.

При выходе на исходный рубеж командование не учло то обстоятельство, что первая и вторая роты еще не выдвинулись на исходный рубеж.

Выдвинув третью роту вперед, поставили ее под шквальный минометный огонь противника.

Командование роты растерялось и не могло обеспечить руководство ротой. Рота, дойдя до настила под минометным огнем противника, разбежалась в разные стороны.

Группа, отошедшая в правую сторону от настила, где были оперуполномоченный КОРОЛЬКОВ, командир взвода - мл. лейтенант КУЗОВЛЕВ, несколько бойцов взвода 00 и других подразделений бригады, натолкнулись на ДЗОТы противника и под минометным огнем противника залегли. Группа насчитывала всего 18–20 чел.

В таком количестве группа не могла пойти на противника, тогда командир взвода КУЗОВЛЕВ предложил возвратиться к исходному рубежу, присоединиться к другим частям и выходить левой стороной узкоколейки, где огонь противника значительно слабее.

Сосредоточившись на опушке леса, начальник 00 тов. ПЛАХАТНИК отыскал майора КОНОНОВА из 59 стрелковой бригады, примкнул свою группу к его людям, с которыми двинулись к узкоколейке и выходили вместе с 59 стр. бр.».

Оперуполномоченный 6-го Гвард. минометного дивизиона лейтенант госбезопасности т. ЛУКАШЕВИЧ о 2-м дивизионе пишет:

Весь личный состав бригады, как рядовой, так и комначсостав, были информированы о том, что выход начнется штурмом ровно в 23.00. 24.06.42 г. с исходного рубежа р. Полнеть. Первым эшелоном двигался 3-й батальон, вторым эшелоном - второй батальон. Из командования бригады, начальников служб, а также командования батальонов никто не вышел из окружения из-за задержки на КП. Оторвавшись от основной массы бригады и, очевидно, начав движение небольшой группой, надо полагать, что они погибли в пути следования.

Оперработник резерва 00 фронта - капитан ГОРНОСТАЕВ, работая на пункте сосредоточения 2-й Ударной армии, имел беседу с вышедшими из окружения, о чем он пишет:

Через вышедших наших работников, командиров и бойцов устанавливается, что всем частям и соединениям была поставлена конкретная задача о порядке и взаимодействии выхода на соединение боем. Однако в процессе этой операции произошла стихия, мелкие подразделения растерялись, и вместо кулака оказались мелкие группы и даже одиночки. Командиры, в силу этих же причин, не могли управлять боем. Произошло это в результате сильного огня противника.

Установить действительное положение всех частей нет никакой возможности, ибо никто не знает. Заявляют, что питания нет, много групп бросается с места на место, и никто не удосужится все эти группы организовать и с боем выйти на соединение.

Так вкратце характеризуется обстановка во 2-й Ударной армии, сложившаяся к моменту выхода и при выходе ее из окружения.

Было известно, что Военный Совет 2-й Ударной армии должен был идти на выход утром 25.06. с. г., но их выход не состоялся.

Из бесед с Зам. начальника 00 НКВД 2-й Ударной армии ст. лейтенантом госбезопасности тов. ГОРБОВЫМ, с бойцами, сопровождавшими Военный Совет Армии, с шофером Члена Военного Совета тов. ЗУЕВА, с Нач. химслужбы Армии, Прокурором Армии и другими лицами, в той или иной степени осведомленными о попытке выхода из окружения Военного Совета, очевидно следующее:

Военный Совет выходил с мерами охранения впереди и с тыла. Наткнувшись на огневое сопротивление противника на р. Полнеть, головное охранение под командой Зам. Начальника 00 2-й Ударной армии т. ГОРБОВА вырвалось вперед и пошло на выход, а Военный Совет и тыловое охранение осталось на западном берегу р. Полнеть.

Этот факт показателен в том отношении, что и при выходе Военного Совета отсутствовала организация боя и управление войсками было потеряно.

Лица, выходившие одиночками и мелкими группами после 25.06. с. г., о судьбе Военного Совета ничего не знают.

Резюмируя, следует сделать вывод, что организация вывода 2-й Ударной армии страдала серьезными недостатками. С одной стороны, в силу отсутствия взаимодействия 59-й и 2-й Ударной армий по обеспечению коридора, что в большой степени зависело от руководства Штаба фронта, с другой стороны, в силу растерянности и потери управления войсками штаба 2-й Ударной армии и штабами соединений при выходе из окружения.

На 30.06.42 г. здоровых бойцов и командиров на пункте сосредоточения учтено 4113 чел., среди них есть лица, пришедшие из окружения при весьма странных обстоятельствах, так, например: 27.06.42 г. вышел один красноармеец, который заявил, что он сутки пролежал в воронке и теперь возвращается. Когда ему было предложено покушать, он отказался, заявляя, что он сыт. О пути следования на выход рассказывал необычайный для всех маршрут.

Не исключена возможность, что немецкая разведка использовала момент выхода из окружения 2-й УА для засылки перевербованных красноармейцев и командиров, ранее взятых ими в плен.

Из беседы с Зам. начальника 00 Армии - т. ГОРБОВЫМ мне известно, что во 2-й УА имели место факты групповых измен, особенно среди черниговцев. Тов. ГОРБОВ в присутствии Нач. 00 59-й армии т. НИКИТИНА сказал, что 240 человек черниговцев изменили Родине.

В первых числах июня во 2-й УА имела место из ряда вон выходящая измена Родине со стороны пом. начальника шифротдела штаба Армии - МАЛЮКА и попытка изменить Родине еще двух работников шифротдела.

Все эти обстоятельства наталкивают на необходимость тщательной проверки всего личного состава 2-й УА путем усиления чекистских мероприятий.

Нач. 1-го отделения 00 НКВД Капитан Госбезопасности - КОЛЕСНИКОВ 01.07.1942 г.

Из книги Спецоперации автора Судоплатов Павел Анатольевич

Интриги между руководством СМЕРШ и НКВД, трагическая судьба начальника секретно-политического отдела НКВД Ильина Потом начались бюрократические интриги между военной контрразведкой (СМЕРШ), НКВД и руководством военной разведки. Возглавлявший СМЕРШ Абакумов

Из книги Мемуары автора Кундухов Мусса

ПИСЬМО КАРЦЕВУ - НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ШТАБА Милостивый Государь, Александр Петрович!В последнее наше свидание Ваше Превосходительство были так обязательны, что позволили мне изложить откровенно мои мысли о настоящем состоянии края.Прежде всего я считаю долгом выяснить

Из книги Катастрофа на Волге автора Адам Вильгельм

Из книги Брежнев автора Млечин Леонид Михайлович

Приказ начальнику личной охраны В октябре председатель КГБ Семичастный приказал Управлению военной контрразведки, и в первую очередь особистам Московского военного округа, немедленно сообщать ему даже о незначительных передвижениях войск.Три дня, пока снимали

Из книги Адмирал ФСБ (Герой России Герман Угрюмов) автора Морозов Вячеслав Валентинович

Глава 3 КГБ СССР. Начальник Особого Отдела Хотя цель контрразведки - оборона, её стратегия носит наступательный характер. Идеал контршпионажа - раскрытие планов разведки противника на их ранней стадии, до того, как они начали наносить ущерб. Аллен Даллес. ЦРУ против КГБ.

Из книги Воспоминания адъютанта Паулюса автора Адам Вильгельм

Из отпуска - к начальнику управления кадров По возвращении из Эйхена я застал в Мюнцберге телеграмму от коменданта Франкфуртского гарнизона: «Согласно приказу 6-й армии, немедленно прервать отпуск, явиться завтра в управление кадров сухопутных сил в Берлине».Это был

Из книги Сталин. Портрет на фоне войны автора Залесский Константин Александрович

Приказ Верховного главнокомандующего по войскам Юго-Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского, Воронежского, Калининского, Волховского и Ленинградского фронтов 25 января 1943 годаВ результате двухмесячных наступательных боев Красная Армия прорвала на широком

Из книги Гении и злодейство. Новое мнение о нашей литературе автора Щербаков Алексей Юрьевич

Записка Отдела культуры ЦК КПСС об итогах обсуждения на собраниях писателей вопроса «О действиях члена Союза писателей СССР Б.Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя» 28 октября 1958 г. ЦК КПССДокладываю о собрании партийной группы Правления Союза

Из книги Генерал Алексеев автора Цветков Василий Жанович

2. 1915 год. Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта. «Великое отступление»: горечь потерь и спасение фронта Вскоре после взятия Перемышля, 17 марта 1915 г., Алексеев был назначен Главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта. Данное назначение оказалось

Из книги Нежнее неба. Собрание стихотворений автора Минаев Николай Николаевич

Е. Ф. Никитиной. Записка («Триолеты – ерунда!..») Записка Триолеты – ерунда! Вы Захарову не верьте; Повторяю: да, да, да, Триолеты – ерунда! В них риторики вода В поэтическом конверте; Триолеты – ерунда! Вы Захарову не верьте… 1928 г. 10 ноября.

автора Коняев Николай Михайлович

Из книги Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства автора Коняев Николай Михайлович

Справка о положении 2-й Ударной армии Волховского фронта за период январь - июль 1942 года Командующий армией - генерал-майор ВЛАСОВ Член Военного Совета - дивизионный комиссар ЗУЕВ Начальник штаба армии - полковник ВИНОГРАДОВ Нач. Особого отдела армии - майор гос.

Из книги Воспоминания (1915–1917). Том 3 автора Джунковский Владимир Фёдорович

Записка начальнику особого отдела НКВД Волховского фронта Старшему майору Госбезопасности Товарищу МЕЛЬНИКОВУВ соответствии с задачами, поставленными Вами на период пребывания в командировке в 59-й армии с 21 по 28.06.42 г., доношу:К исходу дня 21.06.42 г. частями 59-й армии был

Из книги Адмирал ФСБ. Документальный роман автора Морозов Вячеслав

Первый доклад начальнику дивизии Он, по-видимому, был очень удовлетворен моим докладом, нашел, что я очень метко обратил внимание на слабые стороны нашей позиции, и тут же утвердил мое мнение о необходимости вывести окопы двух фланговых рот на полверсты вперед.

Из книги Чекисты [Сборник] автора Дягилев Владимир

Глава 3 КГБ СССР. НАЧАЛЬНИК ОСОБОГО ОТДЕЛА Хотя цель контрразведки - оборона, её стратегия носит наступательный характер. Идеал контршпионажа - раскрытие планов разведки противника на их ранней стадии, до того, как они начали наносить ущерб. Аллен Даллес. ЦРУ против КГБ.

Рекомендуем также

• Источники информации для выбора поставщика и критерии отбора поставщиков
• Применение вдв в афганистане Воздушно десантные войска в афганистане
• Конспект занятия на тему: «Радость» (по развитию эмоциональной сферы у старших дошкольников)
• Александро-невский ново-тихвинский женский монастырь
• Как сделать блины на воде?
• Группы основных средств по классификационным признакам