Письмо гитлера сталину. "великое противостояние" на границе

Центральным событием мая 1941 года стал загадочный перелёт в Англию (а точнее, в Шотландию) ближайшего друга и соратника Гитлера – Рудольфа Гесса. Дело было так. 10 мая в 18 часов Гесс взлетел с аэродрома Аутсбурга на самолёте Ме-110 и взял курс на северо-северо-запад. Этот нацистский бонза был лётчиком ещё со времён Первой мировой, регулярно совершал тренировочные полёты, так что сам факт того, что он решил тряхнуть стариной, никого не удивил. Шок для всех наступил позднее! В 23 часа Гесс выбросился с парашютом под Глазго, близ имения лорда Гамильтона. Он тут же оказался в руках полиции и попал в Тауэр. Свой поступок Гесс объяснил тем, что надеялся прекратить войну между Германией и Англией, вывести Англию из антигитлеровской коалиции, и включить всё ту же Англию в антибольшевистский альянс. 13 и 14-го мая Гитлер и его представители выступили с официальными заявлениями по этому вопросу, в которых открещивались от поступка и инициатив своего вчерашнего соратника, объявляя его то сумасшедшим, то «идеалистом», который стал «жертвой галлюцинаций», «предался наивной бредовой идее» и оказался «в английской ловушке». После этого все инициативы Гесса уже не имели ни значения, ни веса.

История так и осталась непонятной и загадочной. По этому поводу высказано превеликое множество мнений и предположений. И кто мешает и мне лично озвучить своё предположение по данному вопросу?

Итак, Рудольф Гесс. В 1920 году, в возрасте 26 лет он вступил в НСДРП, став ближайшим соратником Гитлера и оставаясь таковым до самого мая 1941-го. Они были даже не просто соратниками – они стали близкими друзьями. Официально Рудольф Гесс занимал посты заместителя фюрера и рейхсминистра. И чтобы ТАКОЙ человек ни с того ни с сего, никого не посвятив в свой план, вдруг совершил ТАКОЙ безрассудный шаг?.. Как-то не верится.

А теперь – версия. Изначальная задумка комбинации была следующей. Второй человек в рейхе прилетает в Шотландию, и попадает в замок к лорду Гамильтону. Излагает ему план перемирия между двумя государствами. Если учесть, что бомбардировки Лондона и крупных промышленных центров Великобритании продолжались уже несколько лет, эти предложения должны были бы найти в стране немало сторонников…

К слову, случайно или нет, но именно в этот день, 10 мая 1941 года люфтваффе совершили самый мощный за всё время авианалёт на Лондон. О его последствиях сообщал лично премьер-министр Уинстон Черчилль: «В результате налёта возникло две тысячи пожаров, и, так как лопнули почти 150 водопроводов, а на Темзе наступило время отлива, погасить пожары не представлялось возможным… Бомбы попали в пять доков и поразили 71 крупный объект в нашей столице. Все большие вокзалы на длительное время вышли из строя. Убито или ранено свыше 3000 человек». Следует добавить, что повреждения получили также собор св. Павла и Вестминстерское аббатство.

Именно в тот момент, когда столица боролась с последствиями этой бомбёжки, в стране появился посланец Германии с оливковой ветвью. Случайно ли?..

Теперь дальше. Гесс прилетел не куда-нибудь, а именно в Шотландию, в которой всегда имелось некоторое число сепаратистски настроенных граждан. И приземлился близ замка герцога Гамильтон, с которым был знаком уже пять лет …

Так почему бы не предположить, что всё это – звенья единого плана? Мощный налёт. Черчилль, будучи главой правительства, не в силах обеспечить безопасность своих граждан, экономика страны несёт огромные убытки, немецкие субмарины и линкоры громят британские морские конвои… И тут появляется лорд Шотландии герцог Гамильтон, который объявляет, что может дать мир стране, стоит только предоставить ему полномочия!.. Чем выше пост занимает политик, тем больше у него недоброжелателей – и Черчилль не мог являть собой исключение из общего правила. Да и личные взаимоотношения между представителями высшей британской знати всегда были непростыми… Таким образом, при благоприятном развитии ситуации перспектива представлялась вполне благоприятной для Берлина: Черчилль уходит в отставку, к власти приходит новое правительство, которое идёт на мировую с Гитлером.

Так почему бы не попробовать провести какую-то комбинацию, чтобы нейтрализовать Лондон?.. Вот только чего не мог знать Гитлер, так это того, как в Англии отреагируют на его предложение мира. А рисковать своим реноме он не мог, он должен был знать ответ наверняка. Вот тут и понадобился ему человек, которому он, фюрер, безоговорочно верил. Гесс должен был провести зондаж ситуации. В случае успеха миссии он стал бы провозглашён героем нации, который сумел вывести из войны самого опасного противника. Ну а в случае неудачи… Мы знаем, как ситуация развивалась именно по сценарию неудачи. Гесс был принесён в жертву и объявлен сумасшедшим и наивным идеалистом. Если это так, если Гесс действительно сознательно пошёл на такой шаг, ради высших интересов Дейчланда рискуя своей репутацией и положением в иерархической лестнице государства, это не может не вызывать уважения. Правда, с другой стороны, улетая из Германии в мае 41-го, Рудольф Гесс тем самым избегал и будущего Нюрнбергского процесса… Но это уже – другая история, о которой тогда ещё никто не предполагал.

Мне лично такая версия ситуации представляется не менее логичной, чем любая другая.

В целом же в мире напряжённость продолжала нарастать.

В Ираке начинаются боевые действия между местными вооружёнными силами и англичанами. Британские войска высадились в Басре для того, чтобы взять под защиту нефтепроводы и другие объекты инфраструктуры, в которой так заинтересована Англия. Между тем, в Ираке произошёл переворот, в результате которого во главе государства оказался прогермански настроенный Рашид аль-Гайлани. Гитлер заинтересован в нагнетании напряжённости в регионе, так как это заставляет Лондон распылять свои силы по отдалённым друг от друга точкам, он даже присылает в поддержку своему союзнику девять боевых самолётов, однако тем дело и ограничивается.

Но вернёмся в Европу. После того, как гитлеровцы оккупировали Данию, а в Исландии высадился английский экспедиционный корпус, Рейкьявик объявил, что страна теперь становится независимой – до того Дания и Исландия составляли объединённое унией государство.

20 мая началась операция германской армии по захвату Крита. Операции было присвоено название «Меркурий», общее руководство осуществлял генерал-полковник Александр Лёр. Обладание островом давало возможность контролировать всё восточное Средиземноморье. Однако операция окончилась неудачей. На остров попытались высадить крупный воздушный десант, однако он не смог справиться с англо-греческим гарнизоном острова и был уничтожен.

…Вот пишу об Исландии и Ираке, а самого тянет на Родину. Как там, в Советском Союзе проходил этот весенний месяц 1941 года? Страна праздновала Первомай, и конечно же не подозревала, что в будущем именно в этом месяце последующие поколения станут отмечать День Великой Победы…

Май в СССР традиционно начался с парада на Красной площади. В торжественной речи нарком обороны маршал Семён Тимошенко особо подчёркивал, что Красная армия готова дать отпор любому агрессору, однако в целом советская страна и советский народ хотят мира. Затем перед трибуной прошли парадные коробки, проследовала военная техника… На гостевых трибунах присутствовали германские разведчики – специально приехавший на торжества (правда, под другим именем и по подложным документам) Вальтер Шелленберг, Ганс Креббс, Эрнст Кёстринг, а также посол рейха в Москве граф Вернер фон дер Шуленбург.

Общеизвестно, что Шуленбург изначально был против войны Германии против Советского Союза, однако в Берлине его точкой зрения особо не интересовались. Зато доклад Креббса и Кёстринга Гитлеру понравился – они дали уничижительную характеристику Красной армии в целом и её офицерскому корпусу в частности, доложили о том, что боевая техника в СССР несравненно отстаёт от германской… Что тут скажешь? Каждый показывает на параде то, что считает нужным – Сталин решил, что танки Т-34 и КВ, реактивные миномёты, которые скоро станут известны на Западе как «сталинские оргАны», а на Родине получат нежное имя «катюша», иноземным шпионам лучше не показывать.

По итогам того доклада разведчиков фюреру начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер записал в дневнике: «Русский офицерский корпус исключительно плох. Он производит худшее впечатление, чем в 1933 году. России потребуется 20 лет, пока она достигнет прежней высоты». На чём основывались такие выводы, вполне понятно. Итоги репрессий, которые прошлись по Красной армии, общеизвестны. Из 733 высших командиров и политработников к описываемому периоду в строю осталось только 154. Только в Сухопутных войсках некомплект составлял 66.900 командиров; среди лётно-технического состава треть должностей оставалась незанятой. Если учесть, что в армии одновременно проходило переформирование и перевооружение, то выводы гитлеровского руководства представляются вполне логичными. К началу войны только семь (!) красных командиров из ста имели высшее военное образование, а 37 из тех же 100 не имели даже среднего. Забегая вперёд, хочется обратить внимание на такой факт, наглядно иллюстрирующий ситуацию с командным составом Красной армии. К концу Великой Отечественной войны командовали полками 126 человек, которые начали войну в звании рядовых и сержантов.

Забавное совпадение. Запись о докладе германских офицеров Гитлеру о состоянии Красной армии датирована 5 мая, как раз тем днём, когда Сталин выступал в Кремле с программным докладом перед выпускниками военных академий. Здесь уже не было дипломатической мизантропии, сквозившей в речи Тимошенко и в первомайских лозунгах-речёвках. Здесь советский вождь говорил прямо и недвусмысленно: о том, что вероятность войны чрезвычайно высока, что главный враг Советского Союза – гитлеровская Германия, что подготовку к грядущей войне необходимо максимально форсировать… Именно здесь прозвучали слова о войне наступательной, из которых впоследствии сделан вывод о том, что Красная армия начала подготовку к нападению на Германию…

Указания Сталина были приняты к сведению. В частности, руководство страны и Красной армии обратило внимание на то, что очень слабо в этом направлении действует пропаганда. И в идеологическую составляющую государственной машины были внесены соответствующие коррективы.

Вот что вызывает удивление. Ежемесячные обзоры о том, как шла подготовка к войне, я начал с января 1941 года. И в каждой части немалое место занимает цитирование или пересказ документов, в которых советские разведчики предупреждали об активной подготовке Германии к войне.

И вдруг выясняется, что до 5 мая Красная армия не считала Германию своим основным противником. Как же так? Просто диву даёшься, как будто только теперь прозрели… То ли сработал всё ж таки диалектический закон и количество донесений превысило некий предел, после которого руководство страны осознало надвигавшуюся угрозу. То ли Сталин, долгое время пребывавший под гипнозом «пакта Молотова-Риббентропа», очнулся от его дурмана. То ли Иосиф Виссарионович до какого-то предела надеялся, что конфронтации с Гитлером всё же удастся избежать. А может лёгкость, с которой вермахт разделался с Югославией и Грецией, успехи Африканского корпуса, начавшаяся в конце апреля переброска германских войск в Финляндию – всё это в совокупности показали, что период благодушия в отношениях с западным соседом пора прекращать… Не знаю. Но отсчёт целенаправленной подготовки Красной армии и в целом Советского Союза к войне с Германией начался именно 5 мая 1941 года.

Вот характерный пример, подтверждающий данное утверждение. К этому времени в недрах Главного управления политической пропаганды Красной армии действовало подразделение по работе среди местного населения и войск противника (7-е управление). Когда после неоднократно упоминавшегося уже выступления Сталина потребовалось подготовить доклады о положении дел на сопредельных территориях, именно западное направление оказалось освещено слабее остальных – специалисты его, если говорить прямо, попросту не владели ситуацией. А ведь по линии разведки в Москву поступало множество документов по данному вопросу. Неужто связь между НКГБ и НКО была настолько слабой?.. Но ведь по линии РУКА (Разведывательное управление Красной армии, ныне ГРУ) тоже шло много донесений… Не знаю, просто не знаю, как это всё увязать!

Чтобы к идеологии больше не возвращаться, добавлю ещё несколько фактов. В ЦК началась разработка Постановления «О задачах пропаганды на ближайшее время». Параллельно готовилась масштабная пропагандистская кампания в войсках по моральной подготовке личного состава к войне против Германии. При Комитете по делам кинематографии была сформирована Оборонная комиссия, первое заседание которой состоялось 13 мая. В Комиссии был разработан план подготовки пропагандистских и учебных кинофильмов, как для широкого показа, так и для закрытой военной аудитории. Любопытно, что одним из пунктов в плане предусматривалось использование гитлеровских документальных фильмов о военных кампаниях в Западной Европе, но наполнение видеосюжетов другой идеологической начинкой.

…Судя по документам, ситуация в стране, особенно вдоль её западных границ, в рассматриваемый период характеризуется активизацией иностранных разведок и, соответственно, усиление борьбы с агентурой противника. В частности, вскрыта разветвлённая германская резидентура в Каунасе. В Мажейкянском уезде Литвы арестована антисоветская организация… Всего же за период с июня 1940 по май 1941 годов в Литве было вскрыто и ликвидировано 75 антисоветских организаций, представлявших, по сути, «пятую колонну» на случай начала войны с Германией. Вот названия некоторых из них: «Таутининку саюнга» («Союз националистов»), «Гележинис вилкас» (Железный волк»), «Яунон Лиетува» («Молодая Литва») и другие.

И вот что любопытно – это в памятку современным идеологам, которые превозносят гитлеровскую Германию как благодетельницу прибалтийских республик. В начале 1941 года под эгидой германской разведки в Берлине был создан т.н. «Фронт литовских активистов». Эта организация должна была объединить все антисоветские и националистические силы Литвы, подготовить мощное выступление в тылу Красной армии. Сразу после нападения Германии на Советский Союз «Фронт» образовал «Временное правительство» Литвы, избрав на пост руководителя бывшего посла Литвы, полковника Генерального штаба Казиса Шкирпу. Как тут не вспомнить «Союз меча и орала» из ильфо-петровских «Двенадцати стульев»!.. Потому что Германия просто использовала эту организацию, когда в этом была нужда, однако реально передавать власть националистам и не собиралась! Шкирпа оказался в Берлине на положении домашнего ареста, в родную страну его не впустили, а «Фронт» после этого распался сам собой… Однако это было позже. А накануне войны сам факт создания «Фронта» активно обыгрывался в пропагандистских целях. Скажем, германский агент Казис Михелькявичус, нелегально приезжавший в качестве связного в Литву, рассказывал, что у «Фронта» имеется военная организация во главе с генералом Повиласом Плехавичюсом, целью которой является освобождение страны – и это имело большой пропагандистский эффект.

Следует отметить, что специально для проведения деятельности разведки на территории советских Белоруссии и Прибалтики в польском Щецине (Штеттине) было сформировано специальное подразделение Абвера («Абвершталле Штеттин»). В декабре 1940 года при этом разведцентре создали диверсионную школу. Первых выпускников школы забросили в нашу страну уже в феврале 1941 года. Хотя это всё же исключение из правила – как правило, курс обучения длился полгода. Так вот, именно тех «первенцев» Штеттинской разведшколы и задержали в мае сотрудники НКГБ. Они успели передать своему руководству 27 донесений. А в дальнейшем продолжили гнать «дезу» уже под руководством сотрудников советской контрразведки.

Большое внимание германская разведка уделяла также Белоруссии. В Берлине было создано «Белорусское национальное объединение», которое возглавляли Фабиан (Фома) Акинчиц и Анатолий Шкутько, другие организации националистов. Здесь выходила также газета «Раница» («Утро»). В качестве центров сосредоточения националистов на территории Белоруссии в сводках приводились Новогрудок, Барановичи, Белосток, Вилейка.

Активно поддерживала германская разведка также националистов Украины.

Не хочется новь и вновь повторяться. Однако и в мае 1941 года в Москву потоком шли донесения агентуры об активной подготовке Германии и её союзников к нападению на СССР. В них указывалось число дивизий стран «оси», сосредоточенных на советской границе, об эвакуации населения из прифронтовой (пардон: ещё приграничной) полосы, о строительстве железнодорожных подъездных путей к местам сосредоточения войск, о мобилизации офицеров запаса… Поступали сообщения о подготовке диверсионных актов на важных стратегических объектах на территории СССР, которые могли бы иметь негативные последствия в случае начала боевых действий. Например, диверсанты должны были взорвать мост через Днестр в Бендерах.

Большое внимание соответствующие структуры в СССР уделяли борьбе с националистическом подпольем в западных областях Украины и Белоруссии. Выше уже приводились примеры борьбы с националистами Литвы; аналогичная борьба велась против антисоветских сил Латвии и Эстонии.

Хочу быть правильно понятым. Любое историческое событие можно рассматривать с разных точек зрения. В зависимости от этого каждый фрагмент этого исторического события и высвечивается по-разному. Данная публикация рассказывает о подготовке к военному столкновению двух держав – гитлеровской Германии и Советского Союза. В этих условиях, с точки зрения существовавшей в те времена системы координат националистическое подполье западных территорий нашей страны являлось пособником врага. В этом отношении Советский Союз не являет собой какое-то исключение из правил – любое государство в период подготовки к войне стремится навести порядок у себя в тылу. Конечно же, можно говорить об адекватности применения силы в тот или иной период. Однако, повторюсь, не это является целью данной публикации – хулителей истории моей Родины хватает и без меня. Я же только отмечаю очевидный факт: весной – начале лета 1941 года органы госбезопасности СССР вели большую работу по борьбе с националистическими организациями Запада страны. С точки зрения историка – это факт. Хотя я искренне сочувствую тем людям, которые в тот жестокий период страдали за свои убеждения – пусть даже эти убеждения расходятся с моими лично воззрениями; вне зависимости от схождения или расхождения точек зрения, я всегда с искренним уважением отношусь к людям, у которых эта точка зрения имеется.

Вот передо мной табличка сведений о том, сколько человек выселено из западных областей Украины на 22 часа 22 мая 1941 года. (К слову: насколько цинично – в таблице по отношению к людям применяются выражения «подлежат изъятию»…). Всего в таблице значится 3110 семей или 11.476 человек. Кто-то из них и в самом деле являлся активным врагом Советской власти, кто-то попал в эти списки по оговору или случайно… А большинство просто являлись членами семей националистов и вносились в списки «изъятия» автоматически. К слову, если находившийся на нелегальном положении оуновец являлся с повинной, его семья так же автоматически из списка высылаемых вычёркивалась. Таких случаев зафиксировано по региону несколько десятков. Пусть даже это делалось в пропагандистских целях – действовала подобная «агитация» эффективно.

Шла подготовка к войне и по другим направлениям. В частности, принимались меры к обеспечению безопасности Бакинских нефтепромыслов, на которых, по данным советских спецслужб, германская разведка готовила диверсии. 28 мая в специальной директиве Третьего управления НКО соответствующим службам предписывалось усилить профилактическую работу по предупреждению актов бактериологических диверсий.

…Вот таким он бы, май 41-го года. Отсчёт до начала войны можно было уже вести не по месяцам, как ранее, а по суткам. На 1 мая до момента, когда план «Барбаросса» начал реализоваться, оставалось 52 суток, на 31 мая – 21 сутки. Правда, тогда об этом знали очень и очень немногие.

Николай СТАРОДЫМОВ

О письме Гитлера Сталину 14.05.1941
(часть 2)

(иногда выделения жирным в тексте - zhistory)

Как оказывается, фрагменты из письма Гитлера Сталину публиковались в разных изданиях, например, в газете "СЕКРЕТНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ" (Киев, N: 2/2 (98) 2006, статья В.Родикова "Почему Сталин поверил Гитлеру "). Но более ранняя публикация именно этого же текста есть в газете "Красная Звезда" 22/11/2003 (статья Марины Елисеевой "Офицерский корпус в политической жизни России". Сборники документов "):

Там была краткая рецензия на два тома (5-й и 6-й) сборников документов, подготовленных доктором политических наук полковником запаса Анатолием Пановым (проректор Московской международной высшей школы "МИРБИС"). Отрывок из письма Гитлера 14 мая 1941 года опубликован в 6-м томе.

"При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так. Со своей стороны я тоже с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

Таким образом, без нашего желания, а исключительно в силу сложившихся обстоятельств, на наших границах противостоят друг другу весьма крупные группировки войск. Они противостоят в обстановке усиливающейся напряженности слухов и домыслов, нагнетаемых английскими источниками.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы.

Речь идет всего об одном месяце. Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не дать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи."

Кроме того, в этой же статье газеты "Красная Звезда" упоминается и опубликованный в том же 6-м томе сборника приказ наркома обороны СССР N: 0035 от 10 июня 1941 года по факту беспрепятственного пропуска через границу внерейсового самолета Ю-52, который 15 мая беспрепятственно пролетел над Белостоком, Минском и Смоленском и приземлился в Москве на Ходынском поле , не встретив противодействия со стороны советских средств ПВО. И кратко приводится мнение павла Судоплатова, что (якобы) "этот полет, показавший немцам низкий уровень боеготовности Красной Армии, сыграл не последнюю роль при принятии Гитлером окончательного решения о нападении на СССР ".

Строго говоря, такое мнение выглядит странно - самолет был транспортный, часто использовавшийся как пассажирский. А если уж не сбивали многочисленных военных нарушителей границы, то такое отношение к одиночному транспортному самолету вряд ли могло стать источником глобальных выводов для Гитлера. В последней книге "ПОБЕДА В ТАЙНОЙ ВОЙНЕ 1941-1945 ГОДЫ" Павел Судоплатов период непосредственно предвоенных месяцев вспоминает в отдельной 8-й главе "КОГДА НАЧНЕТСЯ ВОЙНА?" на стр. 163-187). А на стр. 176 касается этой истории с "Юнкерсом-52", который приземлился возле стадиона "Динамо". И дополняет своим выводом: "Это феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил ." Но нет его мнения о том, как этот случай повлиял на окончательное решение Гитлера начать войну. И нет упоминания о письме Гитлера Сталину. О нем вспоминал маршал Дмитрий Язов в конце 2003 года в Волгограде, где проходила Международная научно-практическая конференция, посвященная 60-летию Победы в Великой Отечественной войне" (и надо полагать, приуроченная к 60-летию Сталинградской битвы).

Маршал Советского Союза Дмитрий Язов был на ней специальным гостем. Он зачитал текст письма Гитлера Сталину от 14 мая 1941 года, в котором германский лидер уверял Сталина в том, что "упорно циркулирующие слухи" о предстоящем конфликте между Германией и СССР не соответствуют истине. По мнению Язова, Сталин в действительности мог быть введен фюрером в заблуждение, чем отчасти и объясняется провал советских войск в первые дни войны. (Информация газеты "Южный Федеральный")

Есть еще одна публикация (в газете "НВО") с повтором на сайте, где озвучены и другие места из письма Гитлера Сталину от 14 мая 1941. Там же обсуждается и причина прилета в Москву самолета "Юнкерс-52" 15 мая 1941:

Выдвигаемая там версия на первый взгляд может показаться полностью невероятной:

Остается предположить, что ожидалась (вернее, заранее намечалась) война, ... которую Сталин тайно мог пообещать Гитлеру вести совместно, и эта война могла быть только против Англии.... (участие вместе с Германией в десантной операции в Англии).

На мой же взгляд, Сталин с этой десантной операцией разыгрывал беспроигрышный для себя стратегический вариант: с помощью Германии его флот, парашютно-десантные корпуса и пехота, участвующие в десанте, выносились далеко на Запад. При этом Сталин получал возможность или действительно высадить десант в Англии, или же договориться с англичанами и ударить по Германии с запада, образовав там вместо англо-французского фронта с его "странной войной" весьма горячий советско-германский фронт, то есть взять Гитлера в клещи. Свою высадку в Англии с помощью немцев он объяснил бы как хитроумный маневр (нечто вроде троянского коня), что позволило бы ему получить в конце концов моральную и материальную поддержку Запада и Америки и разгромить Гитлера, энергично атакуя его с двух сторон.....

Тем более, что автор допускает ряд нелогичностей, путаницу в хронологии и слишком "вольную" трактовку известных фактов. Однако, можно отметить интересный подход: при попытке исследовать причины начала войны 22.06.41 важное место отводится отношениям не только Германии-СССР, но и каждой из них с Великобританией. Кроме того, в статье приводятся и другие фрагменты письма Гитлера Сталину 14 мая 1941 и объяснение полета "Юнкерса-52" на следующий день:

....А вот совершенно конкретный факт. 15 мая 1941 г. немецкий "Юнкерc-52", беспрепятственно пролетев от западной границы CCСР до Москвы, приземлился на Тушинском аэродроме, из-за чего у многих руководителей советских сил ПВО и авиации были "серьезные неприятности". Что означал этот перелет никогда не объяснялось. Однако в последние годы опубликован текст письма Гитлера Сталину от 14 мая 1941 г. (И.Бунич, "Операция "Гроза". Ошибка Сталина", М., "Яуза", 2004). Начинается оно так: "Уважаемый господин Сталин, я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства ". А заканчивается так: "Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы... прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации... Если же провокации... не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившимся мне по известному Вам каналу связи. Только таким образом мы сможем достичь наших общих целей, которые, как мне кажется, мы с Вами четко согласовали. Я благодарю Вас за то, что Вы пошли мне навстречу в известном Вам вопросе, и прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам. Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле. Искренне Ваш Адольф Гитлер. 14 мая 1941 года ".
.....
Одной из самых больших загадок этого периода является Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г., переданное советским радио вечером и опубликованное в газетах 14 июня. До сего дня идут споры по поводу причины его появления и его адресации. Безыменский в своей книге "Сталин и Гитлер перед схваткой" приводит рассказ маршала Жукова о том, как при его очередной попытке убедить Сталина в подготовке Гитлером нападения на СССР Сталин достал из ящика своего стола и дал ему прочесть два письма. Одно из них было от Сталина Гитлеру и содержало в себе аналогичное беспокойство. Второе - ответ Гитлера, где он давал свои объяснения по этому поводу. При этом Жуков сказал, что в появившемся через некоторое время после этого Сообщении ТАСС от 13 июня была полностью использована аргументация из этого письма Гитлера.

Вот несколько выдержек из него, приведенных в книге Бунича "Операция "Гроза". Ошибка Сталина":
"Час настал. 19 июня я начинаю снимать войска с Восточной границы, в чем Вы легко убедитесь, когда взревут моторы боевых машин, следующих на погрузку к ближайшим железнодорожным станциям... Самое опасное время приближается. К сожалению, распространяемые англичанами слухи о конфликте между нами очень отразились на настроениях войск... В войсках бытует мнение, что когда они пойдут маршем на англичан, Вы прикажете своим войскам наступать на Берлин… убедительно прошу Вас сделать какое-нибудь официальное заявление, опровергающее английские домыслы... Признаюсь, что опасаюсь своих генералов даже больше, чем англичан, и поэтому снова обращаюсь к Вам с просьбой не давать им никакого повода даже попытаться сорвать план, который я считаю целью своей жизни".....

Коротко о самолете "Юнкерс-52" и о его полете в Москву 15.05.19441:

Упоминание об этом полете есть в “Военно-историческом журнале” N: 6, 1990 г.
Модель "Юнкерс-52" знамениты тем, что использовалась Адольфом Гитлером в качестве личного транспорта.

«Голос Москвы»
1934 год
«В Москву прилетел многоместный мощный самолет «Юнкерс-52», приобретенный в Германии для линии Москва–Берлин… В нем разместятся, кроме пилота и механика, 17 пассажиров… Кабина разделена на две части: передняя – для курящих пассажиров на 4 человека, и задняя – на 13 человек… В самолете есть туалетная комната…»

Миссию Р. Гесса [полет в Англию 10 мая 1941] невозможно понять без другого полета, который состоялся 15 мая 1941 года с конечной точкой маршрута в Москве.

Переписка Гитлера со Сталиным

Об этом полете широкая публика практически ничего не знала до появления книги П. Судоплатова, одного из высших чинов советской внешней разведки («Кремль и разведка» и «Спецоперации»). Он пишет: «В мае 1941-го «Юнкерс-52» вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченным, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве…» (стр.181). Более подробно эту историю раскрывает Игорь Бунич в своей книге «Операция «Гроза». Правда, главным образом, по немецким источникам. По его версии, самолет появился в воздушном пространстве СССР 15 мая в 7 час. 30 мин. в районе Белостока, в дальнейшем он беспрепятственно взял курс на Минск и Смоленск, а в 11 час. 30 мин. вошел в зону московского ПВО. Спустя некоторое время он сел на Тушинском аэродроме, пролетев свыше 1,2 тыс. км. Комендант аэродрома полковник Никитин не предпринял никаких действий по пресечению посадки. Впрочем, как и другие чины ВВС, по всему длинному пути самолета-нарушителя. Создается мнение, что высшее советское руководство знало об этом полете.

Но самое главное состояло в другом – некое неопознанное лицо встретило этот самолет и, поднявшись на его борт, взяло небольшой портфель, где находилось письмо Гитлера И.В. Сталину, датированное 14 мая 1941 года. В нем, в частности, говорилось: «Речь идет всего об одном месяце (о якобы намечаемом вторжении в Англию). Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших свой долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода» (стр. 557).

Указанное письмо перекликалось с содержанием более раннего новогоднего послания, адресованного Сталину 31 декабря 1940 года. В конце письма Гитлер писал: «К сожалению, исключительная загруженность делами, как Вы хорошо понимаете, не позволяет мне организовать нашу встречу до окончания сокрушения Англии. Поэтому я предполагаю наметить эту встречу на конец июня – начало июля 41-го года и буду рад, если встречу согласие и понимание с Вашей стороны. Примите еще раз мои поздравления с наступающим Новым годом, который, я надеюсь, должен стать особенно счастливым годом для наших стран, вместе с пожеланиями здоровья и успехов Вам лично» (стр. 308).

Как видим, Гитлер как организатор двух полетов лично включился в кампанию по дезинформации Сталина и его ближайшего окружения. Приняв еще в декабре 1940 года решение о нападении на СССР 15 мая 1941 г., Гитлер потребовал от ОКВ, специальных служб (разведки, гестапо), Министерства иностранных дел разработать дезинформационные действия с целью ввести в заблуждение советское руководство, а также органы разведки и государственной безопасности.(Директива ОКВ № 23 от 15.02.1941)...

========================

Итак, дата 15 мая 1941 г. фигурировала в сообщениях советской разведки как дата начала немецкого нападения на СССР. Возможно, Гитлер учел эту ситуацию при отправке письма Сталину. Но хотя размышления Александра Алферова и страдают ошибками в логической последовательности, однако вполне логичным явлется повышенное внимание к истории с обменом письмами между Сталиным и Гитлером весной 1941. А также обсуждение отношений с Англией, что ранее почти полностью игнорировалось советскими историками. В частности, может возникнуть и такой вопрос: а почему Сталин, получив информацию от Гитлера о скором нападении на Англию, не предупредил Черчилля?
Получается, что Сталина это очень устраивало?
Но размышления на эту тему - это уже другой разговор.

"Даю слово чести, что это неправда..." - написал Адольф Гитлер в личном послании Сталину, стремясь развеять не только слухи, но уже и вполне очевидные признаки готовящегося нападения на СССР. Ровно через пять недель началась Великая Отечественная война.

О том, что накануне войны Сталин и Гитлер обменялись письмами, первым узнал писатель Константин Симонов - в ходе личных бесед с маршалом Георгием Жуковым в 1965 году. Достоверность источника, как говорится, не вызывала ни малейших сомнений, однако добраться до "переписки вождей" оказалось далеко не просто: засекреченная в свое время, она была еще строже засекречена впоследствии. Достаточно сказать, что письмо Гитлера от 14 мая 1941 года, которое мы цитируем ниже, было доставлено в Москву специальным самолетом германских ВВС без предупреждения советских ПВО. До сих пор покрыто тайной, каким образом он "прорвался" через заграждения противовоздушной обороны, за что и поплатились жизнями генерал-майор авиации Володин и генерал-майор авиации Грендаль. Но маршал Жуков, видимо, догадывался, что их расстрел был попыткой спрятать концы в воду - не потому ли и сам молчал столько лет?

Германские военные архивы, захваченные американскими войсками, долго лежали неразобранными в городе Александрия, штат Вирджиния. Впервые с ними смог ознакомиться Уильям Ширер, автор знаменитой книги "Взлет и падение Третьего рейха". "Переписка вождей" свелась к обмену двумя посланиями с января по май 1941 года - в первом случае через послов.

Известный историк, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, автор 46 книг, профессор Анатолий Иванович Уткин воспроизводит в своей статье канву событий мая - июня 1941 года, которые предрешили внезапность фашистского нападения на СССР.

"Барбаросса" сдвинулась на месяц

Cобытия весны 1941 года породили в германском руководстве своего рода эйфорию, ощущение всемогущества. Никто не говорил о том, что балканский блицпоход отнял от первоначального проекта "Барбароссы" целый месяц хорошей погоды. Напротив. Его успех привел к тому, что сроки предполагаемой военной кампании в Советском Союзе были сокращены.

Другое настроение царило в германском посольстве в Москве. Результатом коллективной работы стал меморандум, призывавший к сдержанности в отношениях с Россией. Посол Шуленбург отвез его в Берлин. Заранее переданный Гитлеру, меморандум лежал на столе, но в речи фюрера не прозвучала ни одна из идей, в нем изложенных. Когда через полчаса пустой траты времени Шуленбург взялся за ручку двери, Гитлер сказал: "О, и еще об одном. Я не намерен начинать войну против России". Отныне, зная своего фюрера, граф Шуленбург был уверен в том, что Гитлер замыслил войну.

В течение шести месяцев германское командование сосредоточило на границах СССР 3,2 миллиона солдат. Впрочем, опьянение быстрыми победами в Европе лишало германскую армию не только природной рассудительности. За день до выступления против России Гитлер отдал приоритет производству самолетов, танков и подводных лодок перед производством оружия и боеприпасов для полевой армии. Даже в разгар войны, 16 августа 1941 года, "ввиду приближающейся победы над Россией" он приказал сократить вооруженные силы, не увеличивать впредь производственные мощности, поставки сырья и рабочей силы для военной промышленности. Не было предпринято никаких мер предосторожности на случай неожиданного поворота фортуны.

"Искренне Ваш, Адольф Гитлер"

"Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговременного мира в Европе - не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между нами - трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные ответы на мои предложения и расширяющаяся экспансия англичан в области военных операций - с явным желанием втянуть весь мир в войну, убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова.

Английская разведка самым хитрым образом начала использовать концепцию "братоубийственной войны" для своих целей, используя ее в своей пропаганде - и не без успеха. Оппозиция моему решению стала расти во многих элементах германского общества, включая представителей высокопоставленных кругов. Вы наверняка знаете, что один из моих заместителей, герр Гесс, в припадке безумия вылетел в Лондон, чтобы пробудить в англичанах чувство единства. По моей информации, подобные настроения разделяют несколько генералов моей армии, особенно те, у которых в Англии имеются родственники

Эти обстоятельства требуют особых мер. Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значительное число моих войск, около 80 дивизий, расположены у границ Советского Союза. Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами.

Хочу заверить Вас - и даю слово чести, что это неправда...

В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значительных размеров, делая трудным определение, кто начал первым.

Я хочу быть с Вами абсолютно честным. Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15-20 июня я планирую начать массовый перевод войск от Ваших границ на Запад. В соответствии с этим я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провокации моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласованы.....

Ожидаю встречи в июле. Искренне Ваш,

Адольф Гитлер".

Дата

Когда это письмо было написано, дата начала войны против Советского Союза - 22 июня - еще не была утверждена. Окончательное решение Гитлер принял 30 мая.

У фюрера были свои особенности восприятия информации. Так, разведку он считал "бессмысленным занятием", не выше ставил и дипломатию. Вопреки всему Гитлер не верил в быструю и эффективную мобилизацию СССР - в этом ему "помогли" оценки генерального штаба. В то же время попытки уверить его в миролюбии русских наталкивались на контраргументы: "Какой дьявол заставил русских заключить договор о дружбе с Югославией?" От волнения Гитлер стал спать всего 3-4 часа в сутки. Его внутреннее напряжение передавалось всем окружающим.

В Москве тоже росло напряжение. Раздражительность Сталина была видна многим. Он был явно обескуражен развитием отношений с Германией, почти не скрывал своего недовольства Молотовым как наркомом иностранных дел. В начале мая Сталин занял пост Председателя Совета Народных Комиссаров - это свидетельствовало, что он чувствовал приближение кризиса и был готов взять ответственность на себя. 8 мая ТАСС выступил с опровержением сообщений о якобы имеющей место концентрации германских войск у границ СССР. На следующий день советское правительство отказало в признании и сохранении дипломатических представительств Бельгии, Норвегии и Югославии, 12 мая Советский Союз признал правительство Рашида Али в Ираке, поддержанное немцами.

Германия напрягается

Через месяц, 14 июня, ТАСС опять в категорических выражениях отрицал наличие осложнений в советско-германских отношениях, хотя в этот же день Жуков опять убеждал Сталина привести войска в боевую готовность. "Вы предлагаете проведение мобилизации, - отвечал Сталин. - Вы представляете себе, что это означает войну?" А Молотов в унисон произнес: "Только дурак может напасть на нас".

Это была не первая дискуссия политических и военных руководителей страны. Однажды Сталин вытащил из ящика стола письмо Гитлера и довольно грубо бросил его Жукову: "Читайте". Для него это был самый веский аргумент. Сталин забыл о сути фашизма. Так Гитлер перехитрил человека, которому приписывали гениальную хитрость.

Подводя итоги подготовки к "Барбароссе", Гитлер еще раз подчеркнул особый характер разворачивающегося конфликта. Кейтель вспомнит в Нюрнберге: "Главной темой было то, что предстоит решающая битва между двумя идеологиями и что практика, к которой мы, как солдаты, привыкли... должна определяться по совершенно иным стандартам". По словам Кейтеля, Гитлер отдал приказы по осуществлению в России беспрецедентного террора "брутальными" методами. Ни один из присутствовавших генералов не выразил своего несогласия.

На этом последнем большом совещании перед началом "Барбароссы" головы властителей Германии занимала возможность мирных предложений, которые СССР мог выдвинуть в последний момент. Было решено, что в любом случае советские дипломаты не смогут "пробиться" к Гитлеру и Риббентропу. Чиновникам приказали отвечать, что обоих в данный момент нет на месте, они вне зоны досягаемости.

Последние дни

20 июня советский посол в Берлине Деканозов предупредил Берию, что нападение Германии неминуемо. Берия пригрозил своему протеже неприятностями, если тот будет продолжать говорить о войне, и направил "дезинформацию" Сталину со своей припиской: "Наш народ и я, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предсказание: Гитлер не нападет в 1941 году!" Сталин сердито пробормотал, что медлительный картлиец недостаточно умен, чтобы разобраться в хитросплетениях мировой политики.

Молотов - Георгию Димитрову 21 июня: "Ситуация неясна и крайне запутанна. Мы участвуем в "Большой игре". К сожалению, сейчас не все зависит от нас". Генерал Голиков прислал Сталину новые донесения разведки. "Эта ваша информация, - написал на донесениях Сталин, - английская провокация. Найдите автора и накажите!"

Ближе к вечеру в Кремле раздался звонок из Пожарного управления: в немецком посольстве жгут документы. Сталин позвонил Хрущеву в Киев и предупредил, что война может начаться на следующий день.

Сталин не верил

Было ли у Сталина предчувствие надвигающейся войны? Едва ли. И он, и Молотов, судя по их действиям, предпочли закрыть глаза на все предупреждения. На то у них были резоны. На Западе Германия еще воевала с Британией, партизанская Югославия не была покорена. Вооруженные силы Германии были распылены по всей Европе, новые образцы германского вооружения еще не были запущены в производство. Импровизация на западных рубежах России выглядела как авантюра. План "Барбаросса" строился на идее блицкрига, это был план войны без резервов, без больших материальных запасов - план одноактной операции. Даже с учетом своих сателлитов соотношение материальных ресурсов и военных сил было не в пользу Германии, значит, трезвомыслящие политики не могли не предусмотреть вариант затяжной войны против СССР. Но Гитлер был авантюристом. У него был другой опыт. Опыт Первой мировой войны был слишком лестным для германской армии. Нацизм создал мощное государство. Его критика в Советском Союзе была однобока - здесь с трудом представляли себе умного, твердого, рационального немецкого рабочего как непоколебимого солдата вермахта, продолжая видеть в нем только классового союзника, лояльного стране трудящихся.

Жаркая суббота

В субботу 21 июня и в Москве и в Берлине было необычайно жарко. Самый длинный день в году - даже вечером солнце стояло высоко. Вся Москва бросилась к водоемам. В опере давали "Риголетто" и "Травиату". А у западных границ СССР не прекращалось движение немецких войск.

Гитлер накануне великого события решил вместе с Геббельсом проехаться по Берлину. На коленях у него лежал текст объявления войны Советскому Союзу. Геббельс записал свои впечатления: "По мере приближения решающего момента фюрер, кажется, избавляется от своего страха. Вот так всегда. Видно, что он расслабился, и его утомление совсем прошло". Гитлера волновало, какие музыкальные заставки будут предварять передачи с Восточного фронта. Он остановился на нескольких тактах из "Прелюдий" Листа. Своему архитектору Шпееру он сказал: "Ты теперь часто будешь слышать эти звуки. Нравится тебе?.. Мы сможем вывозить гранит и мрамор из России в любых нужных нам количествах".

Весь этот день Сталин, Молотов, Тимошенко, Берия и другие члены Политбюро фактически не расставались. Они то собирались, то расходились, чтобы через час-другой встретиться снова. Сталин был сильно обеспокоен все более угрожающими донесениями разведки. Маршал Тимошенко доложил о немецком дезертире, который переплыл Буг и сообщил, что германское наступление начнется на рассвете. Сталин метался между горькой реальностью и ошибочной верой в непогрешимость своей интуиции.

Около семи вечера он приказал вызвать для объяснений германского посла и предъявить ему протест против разведывательных полетов германской авиации. Шуленбург убедился, что нарком все еще не понимает, какое страшное испытание может выпасть его стране. Молотов поинтересовался, почему Германия недовольна своим русским союзником? И почему женщины и дети из германского посольства покидают Москву? Шуленбург: "Не все женщины. Моя жена все еще в городе".

Ночью Шуленбург передал содержание этой беседы в Берлин. А из германской столицы тем временем шло шифрованное послание - датированная 21 июня телеграмма Риббентропа с грифом "очень срочно, государственный секрет, для посла лично":

"По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы, еще имеющиеся в посольстве, должны быть уничтожены. Радиоточка должна быть выведена из строя. Пожалуйста, информируйте герра Молотова сразу же по получении моей телеграммы, что у вас есть для него срочное сообщение..."

Еще дезертиры

Пока Молотов беседовал с германским послом, Жукову - он находился в Народном комиссариате обороны, чтобы следить за оперативной ситуацией у западных границ, - позвонил генерал Пуркаев из Киевского военного округа. Генерал сообщил о втором дезертире - старшем сержанте германской армии, по сведениям которого война начнется в четыре часа утра.

Все трое военных, Тимошенко, Жуков и Буденный (замнаркома обороны и командующий резервным фронтом, Буденный знал Сталина значительно лучше остальных и меньше его боялся) поспешили в Кремль. Ссылаясь на данные немецких дезертиров, Тимошенко и Жуков еще жестче предлагали привести войска в состояние боевой готовности. Они предсказывали германское наступление на следующую ночь - с 23-го на 24-е, хотя знали, что война начнется этой ночью. Сказался страх "ненужных провокаций". Тем временем собрались все члены Политбюро.

Сталин обратился к присутствующим: "Ну, что будем делать?" Члены Политбюро сидели молча, как манекены. Наконец Тимошенко сказал: "Все войска в приграничных районах должны быть приведены в состояние полной боевой готовности". Сталин: "А может, они послали дезертира, чтобы спровоцировать нас?" После мертвящей тишины Сталин попросил Жукова зачитать приказ о приведении войск в состояние полной боевой готовности. Жуков начал читать уже заготовленный приказ, но Сталин прервал его: "Сейчас преждевременно выпускать такой приказ. Возможно, ситуацию можно решить мирными средствами".

И все же Политбюро согласилось с военным руководством: на всякий случай привести войска в состояние боевой готовности. Сталин кивнул генералам. Военные торопливо вышли в приемную и сели переписывать приказ. Когда они вернулись с новым вариантом, Сталин сел за правку. После редактирования эффект от приказа стал минимальным. Генералы срочно отправились в комиссариат обороны, чтобы передать в военные округа такое распоряжение:

"22-23 июня немцы могут неожиданно атаковать нас... Задача наших войск - воздержаться от каких бы то ни было действий, которые можно истолковать как провокацию... Войска Ленинградского, Балтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов должны быть приведены в полную боевую готовность для встречи неожиданного удара Германии или ее союзников.

А) В течение ночи с 21 на 22 июня секретно занять стрелковые позиции в укрепленных районах на государственной границе.

Б) До рассвета 22 июня сконцентрировать всю авиацию на полевых аэродромах и тщательно замаскировать ее.

В) Все подразделения привести в боевую готовность. Войска должны быть рассредоточены и закамуфлированы.

Г) Вся воздушная оборона приводится в состояние боевой готовности - но без дополнительного людского персонала. Все меры должны быть предприняты для светомаскировки городов и военных объектов.

Д) Никакие другие меры не предпринимать без специального разрешения.

Тимошенко Жуков".

Приказ поступил в войска после полуночи, всего за час до германского нападения. Поразительно двусмысленный: войска приводились в "боевую готовность", но не должны делать ничего, что могло бы "спровоцировать" немцев. Молодой адмирал Кузнецов, командующий Военно-морских сил СССР, в полном изумлении спрашивал Жукова: "Разрешено ли использование оружия?" Жуков, сам мучившийся в фантастической атмосфере полуприказов, коротко ответил: "Да". Кузнецов вернулся в штаб Военно-морского флота и привел корабли в состояние "готовности N 1". Пока армия и авиация с изумлением взирали на диковинный приказ на фронте протяженностью 1800 км, военные моряки, по крайней мере, знали, что делать.

В половине первого ночи позвонил Жуков: третий дезертир - рабочий из Берлина, коммунист Альфред Лисков переплыл Прут и сообщил, что в его части только что зачитан приказ о выступлении против СССР. Сталин велел расстрелять перебежчика за дезинформацию, но выполнить приказ не успели - пока велся допрос, разразилась война.

Последние часы

Поздно вечером 21 июня члены Политбюро отправились в Кунцево, чтобы сбросить напряжение дня. По пути на сталинскую дачу Молотов заехал в свой наркомат и отправил последнюю телеграмму в Берлин, Деканозову. После ужина, который продлился всего час, смотрели кино, потом разошлись спать.

На протяжении нескольких дней с железным терпением посол Деканозов пытался добиться аудиенции у Гитлера. В конце концов он распорядился подготовить "вербальную ноту" на имя Риббентропа. В ноте содержались жалобы на германские нарушения советских границ за период между 19 апреля и 19 июня 1941 года - 180 вторжений в воздушное пространство СССР глубиной до 150 километров. Но Риббентроп покинул Берлин, оставив инструкции поводить советского посла за нос, а когда он вдруг нашелся, оказалось, что "крайне занят". Деканозова принял заместитель Риббентропа, Эрнст фон Вайцзеккер. Попытка добиться у него внятных ответов успеха не имела - Вайцзеккер сказал: "Не сейчас".

А время неумолимо приближалось к критической черте.

О чем думал Гитлер в последние часы перед началом "Барбароссы"? Из множества свидетельств выберем всего три.

В июне 41-го немецкий генералитет не испытывал никаких сомнений в том, что перед германской мощью России не устоять. Тем неожиданнее свидетельство Гиммлера, сказавшего Гейдриху 21 июня, за день до войны: "Фюрер не так оптимистичен, как его военные советники". Да, внезапно Гитлер впал в задумчивость. Одна из секретарей Гитлера фрау Криста Шредер вспоминает:

"На мой вопрос, почему он продолжает повторять, что его решение выступить против России является самым тяжелым для него, Гитлер ответил: "Потому что Россия может быть большим мыльным пузырем, но может быть и чем-то совершенно иным".

Из письма Муссолини, написанного в тот же день, становится ясно, что перед судом истории Гитлер решил предстать в качестве жертвы. Он сообщает дуче о якобы огромной концентрации советских войск на границах. О том, что англичане рассчитывают на русских и на американцев. Поэтому, пишет Гитлер, он вынужден был "окончательно принять решение захлопнуть ловушку перед тем, как напряжение станет слишком сильным".

"Пусть за лицемерное поведение отвечает Кремль... Я с муками пришел к этому решению и теперь я чувствую себя духовно свободным. Партнерство с Советским Союзом, несмотря на все искренние попытки достичь полного примирения, было мучительным для меня, ибо мне приходилось так или иначе порывать со старыми концепциями, с основополагающими принципами и моими прежними обязательствами. Сейчас я счастлив благодаря освобождению от прежних умственных агоний".

Последний, с кем фюрер виделся в этот день, был Геббельс. Они вместе составили обращение к немецкому народу. Этот документ - еще одна попытка оправдаться перед историей, обвинив Россию в провоцировании войны, для Германии якобы оборонительной. Фюрер и его главный пропагандист сошлись на том, что свою прокламацию Гитлер зачитает по Всегерманскому радио в пять тридцать утра. Геббельс покинул его в половине третьего. Перед началом великих событий Гитлер решил предаться сну примерно на час.

Последние минуты

Когда его разбудили, и Риббентроп в Берлине, и Шуленбург в Москве уже выполнили возложенное на них дипломатическое бремя. В секретариате Наркомата иностранных дел звонок из германского посольства раздался около трех часов утра: Шуленбург просил о встрече для важного сообщения. Прямо с кунцевской дачи Молотов поехал в Кремль. Июньское солнце уже высветило колокольню Ивана Великого, на которую углом выходил его кабинет. Почти одновременно - в Берлине было 4 часа утра - Риббентроп принимал Деканозова. Рейхсминистр зачитал ноту Советскому правительству, посол пытался объяснить, что германские претензии безосновательны, Риббентроп на это отвечал, что лично он скорбит, лично он сделал все для стабилизации отношений с Россией.

В истории дипломатии это одна из самых позорных страниц: официальное объявление войны состоялось уже после ее начала. Рассчитанный ход с немецкой стороны, который совершенно справедливо был воспринят в нашей стране как вероломство. Отметим особо, что согласно директивам скрупулезные и методичные немцы должны были всячески маскировать свои приготовления только до 18 июня. Предполагалось, что из-за гигантской концентрации войск советская разведка неминуемо "прочитает" намерения германской стороны, поэтому дальнейший камуфляж излишен. И все же последний рубеж, после которого больше никакой маскировки не требовалось, отодвинули до 13 часов 21 июня, когда в войска уже поступил пароль "Дортмунд" - начать операцию. Он поступил вечером 20 июня. Но и после этого дипломатия еще полтора суток продолжала свой камуфляж. Продолжала даже после того, как 22 июня в 3.00 военная машина Германии пришла в ход.

Так началась война на уничтожение России как государства и ее населения как биологически и психологически неполноценных индивидов. Когда министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано упомянул в Берлине о возможности голода в Греции, второй среди немцев человек, Геринг, ответил: "Не нужно излишне волноваться о греках. Подобные несчастья еще поджидают многие народы. В своих лагерях русские военнопленные уже начали есть друг друга. В этом году в России погибнут от голода от двадцати до тридцати миллионов человек. Возможно, что это и хорошо, так как некоторые нации должны быть сокращены".

Самообман

Так, стремясь перехитрить друг друга, обманулись оба вождя. Но если бы этот самообман стал только их личными трагедиями...

Для Гитлера день 22 июня имел символическое значение. Именно в этот день Наполеон перешел Березину и начал свой восточный поход. А годом раньше в этот же день он принял капитуляцию Франции - в том самом историческом вагоне фельдмаршала Фоша, в котором руководители Германии подписали капитуляцию после Первой мировой войны.

Превосходная разведка обеспечила Сталину все необходимые данные. Предупреждали о начале войны и будущие союзники СССР. Но он все игнорировал. Страна оказалась заложницей неверных умозаключений вождя. Когда пошла вторая волна германского бомбометания, в советских войсках все еще действовал безумный приказ "не отвечать на провокации", "не открывать огня по немецким самолетам". Но природный русский ум отказывался подчиняться византийщине, командиры на свой страх и риск отдавали приказ "Огонь!" Командующий войсками ПВО генерал Воронов сообщал, что к половине восьмого утра 22 июня к нему начали поступать "воодушевляющие новости": наши войска не только отвечали огнем на огонь, но и били врага.

29.04.2013

10 июня 1941 года нарком обороны СССР подписал приказ № 0035 «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52 15 мая 1941 г.»

Приказ стал известным лишь в 1994 году, поскольку изначально был снабжен грифом совершенной секретности. Не приводим его полностью из-за объема, хотя он того заслуживает: документ уникальный, а вовсе не «один из» совсекретных приказов. В общей массе которых он не без умысла и был схоронен, да так основательно, что не привлек внимания и после обнаружения. К слову, иные авторы, используя его, по сей день пребывают в неведении относительно его реального местонахождения. Точности ради замечу: документ входит в уникальный комплект подлинников приказов наркома обороны СССР, находящийся на особом хранении в одном из закрытых фондов Российского государственного военного архива. Архив этот до недавнего времени был на периферии внимания исследователей Великой Отечественной войны. Что не объясняет, почему документ, сыграв какую-то свою роль, сразу был предан забвению. Ведь сам факт – тоже уникален: «15 мая 1941 года германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву», сев на Центральном аэродроме столицы – на Ходынском поле.
Обратите внимание на даты: факт вроде бы вопиющий, что как бы подтверждается грозным рыком высших столпов Красной Армии, но ведь полет произошел задолго до рыка. Судя по тональности приказа и его фактуре, налицо ЧП государственного масштаба. Виноваты, конечно, «утратившие бдительность» разгильдяи из ПВО, но куда сами «столпы» смотрели: все случилось у них буквально под носом, а информация, выходит, шла от Ходынки до Арбата 26 дней?!

Странности приказа

Приказ – единственное документальное свидетельство ЧП: никаких иных его следов не обнаружено больше нигде. И пожалуй, лишь один мемуарист обмолвился о нем – Павел Судоплатов, один из тогдашних руководителей чекистской разведки. У него можно прочесть: «В мае 1941 года немецкий «Юнкерс-52» вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле стадиона «Динамо». Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования». «Это феерическое приземление в центре Москвы, – уверял чекист, – показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил».

Главное, в чем сходятся документ и мемуарист, – факт прилета был. В остальном знатный чекист «правдоподобен, как очевидец»: не было ни вторжения в советское воздушное пространство – в смысле незаконного нарушения границы, ни «незамеченного» полета, ни приземления в центре Москвы – Ходынка и сейчас не центр. Переполоха в Кремле, судя по всему, тоже не было. Чистка военных шла – но вне всякой связи с «Юнкерсом»: и началась раньше, и затронула большей частью ответственных за аварийность в авиации, подготовку летных кадров и внедрение авиационной техники. Но сколь беспрецедентны были меры секретности, если даже до одного из руководителей чекистской разведки дошли лишь коридорные слухи о ЧП, да и те – искаженные!

Вчитаемся в канцеляризмы: «Посты ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи. – В.В.) …обнаружили нарушивший границу самолет лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 29 км». «Лишь тогда, когда» – пустая фигура речи: 29 км – значит, служба ВНОС (поскольку радиолокаторов у РККА тогда не было, обнаружение велось при помощи звукоулавливающих установок и визуально – с помощью бинокля) засекла Ю-52 там и тогда, где и когда позволяли технические возможности того времени. То есть практически немедленно: примерно через 7 минут после его появления в советском небе (что легко рассчитать, исходя из характеристик различных модификаций Ю-52).

Читаем дальше: «…Не зная силуэтов германских самолетов, приняли его за рейсовый самолет ДС-3». Спутать характерный силуэт трехмоторного Ю-52 (и звук его моторов) с двухмоторным ДС-3?! Не узнав «старого знакомого»: с января 1940 года по март 1941 года включительно над этими постами проходила воздушная трасса, по которой сновали Ю-52 регулярной линии Берлин – Данциг – Кенигсберг – Белосток – Минск – Москва?!

Аэропорт Белостока, кстати, был предупрежден, «имея телеграмму о вылете (!) самолета Ю-52». Дежурный столичного 1-го корпуса ПВО тоже «получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота, что внерейсовый самолет пролетел Белосток». Так что Москва знала о «внерейсовике» по крайней мере за 4 часа до его подлета. Следовательно, разъяренное руководство Наркомата обороны имело все основания гневаться по факту недонесения, несвоевременного доклада – или чего там еще полагалось по тогдашним уставным требованиям. И приказ должен был покарать преступно-халатных «недонесенцев» в центральном аппарате, прошляпивших важнейшую информацию.

Но содержание приказа было иным: начальник штаба ВВС Красной Армии и замначальника 1-го отдела штаба ВВС (разведотдел), указано в документе, «содействовали его полету в Москву разрешением посадки на Московском аэродроме и дачей указания службе ПВО обеспечить перелет».
Выходит, на всем протяжении полета «внерейсовика» все службы, военные и гражданские, целенаправленно обеспечивали ему «зеленый коридор». Если в разгар очередного витка репрессий штаб ВВС смело дает распоряжение об обеспечении такого коридора, какой же это нарушитель?!

Потому, вопреки утверждениям чекиста-мемуариста, головы и не полетели: зенитчикам – два выговора, авиаторам – два замечания. Все.

Из числа названных в приказе репрессирован генерал Володин, начальник штаба ВВС. Его арестовали 27 июня 1941 года, но это уже совсем другая история – поиск козлов отпущения за разгром первых дней войны. Специально проверил других «героев» приказа: кроме пропавшего без вести в июле 1941-го майора Автономова из 4-й бригады ПВО, все прочие благополучно дослужили до конца войны, своевременно получая повышения и награды.

Так что же получается: самолет прилетел, приказ издали, никого не наказали… Самолет улетел? А чего прилетал? Точнее – кого/что привозил? И увозил? Повторюсь: прилетал 15 мая, улетал – неизвестно когда, а приказ издан спустя 26 дней – не многовато ли для разбора полетов и определения санкций по факту, оказавшемуся достойным внимания высшего командования?

Вероятнее всего, мы если и узнаем исчерпывающие и достоверные ответы на эти вопросы, то явно нескоро. А может – никогда: судя по всему, слишком узок был изначально круг лиц, посвященных в суть дела. С германской стороны – гадать не приходится: ни в одном из многочисленных мемуаров, показаний на Нюрнбергском процессе, в сборниках исторических документов на сей счет вообще ни слова. Нетрудно предположить, что и в Третьем рейхе этот, несомненно, скандальный перелет могли верно истолковать буквально единицы – из числа особо приближенных. Короче, все проходит по разряду «тайна сия велика есть».

Обратимся к известным на сегодня документам партийно-государственного ареопага СССР – Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с лично тов. Сталиным. Повестки дня заседаний Политбюро за май – июнь 1941 года со всей определенностью свидетельствуют, во-первых, что нет никаких, даже косвенных, упоминаний о столь вопиющем факте преступно-халатного пренебрежения требованиями бдительности. И, во-вторых, именно с середины мая и вплоть до 21 июня 1941 года включительно Политбюро во главе с тов. Сталиным на своих заседаниях начало коллективно демонстрировать поистине олимпийское спокойствие относительно вовсю уже шедшей Второй мировой войны. А равно относительно позиции своего союзничка (с 23 августа 1939 года, когда был подписан пакт о ненападении между СССР и Германией) – нацистской Германии во главе с лично партайгеноссе Гитлером. Буквально считаные вопросы из вынесенных на Политбюро хотя бы с натяжкой можно отнести к «военной тревоге». А в основном – рутина: кадровые перестановки в партаппарате, выполнение сельхозплана, семенной фонд, предоставление отпусков членам Политбюро и т.п.

При том, что с 1940 года интенсивно шло развертывание новых войсковых объединений и соединений, военных учебных заведений, строительство укрепрайонов. И соответствующие вопросы столь же интенсивно и регулярно докладывались и рассматривались на Политбюро. А со второй половины мая – как обрезало. То же – относительно внешнеполитической активности: единственный «международный» вопрос, вынесенный за это время на Политбюро, – назначение… полпреда в Таиланд.

«Разведка доложила точно…»

А ведь ранее умиротворенностью в Москве и не пахло. 21 апреля 1941 года в Наркомат иностранных дел вызвали поверенного в делах Германии в СССР, потребовав «безотлагательно принять меры против продолжающихся нарушений границы СССР германскими самолетами». Без затей напомнив: рейхсмаршала Геринга уже предупреждали, что приказ не открывать огонь по его соколам действует «до тех пор, пока эти перелеты не станут происходить слишком часто».

24 апреля немецкий военно-морской атташе рапортует: в Москве вовсю циркулируют слухи о скором начале германо-советской войны, даже дату называют – 20 мая. 2 мая тревогу бьет посол Германии: слухи о неминуемой немецко-русской войне уже беспрестанны, «попытки опровергнуть эти слухи здесь, в Москве, остаются неэффективными».

Как опровергать, если колоссальную концентрацию германских войск у границ СССР уже не скрыть. Вот и в сводке Разведуправления Генштаба Красной Армии от 5 мая, легшей на стол Сталина, подсчитано: на границах с СССР сосредоточено уже 103–107 немецких дивизий.

Факты свидетельствуют: Кремль встревожен. 5 мая 1941 года Сталин выступил перед выпускниками военных академий с явно антигерманской речью. На следующий день он возглавил СНК СССР, сосредоточив в своих руках всю полноту власти: отныне, как и Гитлер, он вождь и партии, и народа, и глава правительства. 10 и 12 мая Сталин, вызвав к себе наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова, решал дела серьезные. И 13 мая Генштаб издал директиву о выдвижении на запад ряда армий внутренних округов. О ходе ее исполнения Тимошенко и Жуков, видимо, и докладывали Сталину 14 мая – наедине, почти два часа. После их ухода Сталин до третьего часа ночи совещался с «узким» составом Политбюро, а 15 мая – с еще более узким. Особо отметим присутствие там вызванного из Ленинграда Жданова – он хотя и входил в «ближний круг», как показывают записи посетителей, гость был нечастый. Но – непременный участник бдений у Сталина именно по «германским делам»… В очередной сводке от 15 мая Разведупр доложил: немцы довели свою группировку на границе уже до 114–119 дивизий.

Именно к 15 мая 1941 года фюрер и повелел закончить приготовления к нападению на СССР в рамках плана «Барбаросса». Подчеркнув: «Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны». 12 мая 1941 года верховное командование вермахта фиксирует в документе: «Политические меры дезинформации противника уже проведены и планируются новые».

Фигура без лица

Между 15 и 17 мая в Москве происходило нечто неординарное. Обычно заседания Политбюро проводились регулярно, паузы запланированные. Кроме одной – 16 мая заседаний не было. На тот же день приходится и необычная пауза в деловой активности самого Сталина: журнал записи посещений его кабинета на этот день совершенно пуст. Можно полагать, вождь, что называется, «работал с документами»? Во всяком случае, никого не вызывал (или никого к нему не пускали). Может, товарищу Сталину именно в этот день необходимо было основательно обдумать нечто, приняв решение?

…15 мая 1941 года датирован так называемый план Жукова: предложение атаковать германскую армию – пока она на стадии развертывания. Но, как видно по журналу посетителей Сталина, Тимошенко с Жуковым доложили ему эти соображения не ранее 19 мая. Сталин, услышав об идее превентивного удара по немцам, по словам Жукова, «прямо-таки закипел». 24 мая к Сталину вызвано командование пяти западных военных округов, получившее установку: «Не рыпаться!»

С середины мая по 20 июня молчит как рыба и политическая разведка, прекратив подачу наверх сводок о германских приготовлениях – Берия явно довел до «подопечного» Меркулова, что к Хозяину с этим лучше не соваться. А вот до начальника Разведупра Голикова дошло не сразу: не случайно тем периодом датированы издевательские резолюции Сталина на тревожных сводках военной разведки.

Иначе говоря, ровно в середине мая Сталин – максимально информированный в СССР человек – явно успокоился относительно своего союзника. Это факт, который трудно объяснить лишь имеющимися документами. Так не связано ли все с загадочным прилетом самолета?

Вспомним: 10 мая в Великобританию улетел заместитель Гитлера по партии Гесс. Как известно, это была попытка рейха «объединить германскую расу». Почему не предположить, что вскоре после провалившейся, потому и дезавуированной фюрером попытки протянуть руку «братьям по расе» не была предпринята аналогичная попытка – восстановить доверие уже «братьев по классу» (ведь НСДАП – партия хоть и национал-социалистическая, но все ж рабочая).

Тогда все встает на свои места: прилет санкционирован на самом высоком уровне; доставленное лицо имеет такое лицо, которое нельзя показывать никому; доставленная им информация адресована исключительно Самому; ответ Самого дается не впопыхах, а по зрелому размышлению – и с благодарностью возвращается тем же бортом к Самому по другую сторону границы.

«Сами» – договорились? Похоже на то, что один успокоил другого. Да так основательно, что, когда неосновательность успокоения выявилась, наш Сам, придя в себя, обоснованно заявил о «звероломном» нападении.

Но давайте посмотрим, кто полетел в Британию – второе лицо в партии. Кто мог доставить утешительные вести нашему Самому – уж не меньше, чем второе лицо в государстве. А кто тогда был в рейхе вторым лицом по государственной табели о рангах? Ну, это как раз не тайна за семью печатями…

Никакое самое-самое личное послание фюрера, отправленное «с почтальоном», вождя не успокоило бы: не будем клеветать на товарища Сталина – от избытка доверчивости он не страдал и обмануть его было нельзя. Но можно было успокоить. Чем именно фюрер Германии сумел успокоить «вождя народов»? И – отвлечь внимание, выиграв драгоценное время для завершения развертывания. Ибо очевидно: не будь 15 мая 1941 года – не было бы и 22 июня, именно тот день и был переломной точкой. Но вот цена 15 мая чрезмерна: 27 миллионов погибших – только по официальным данным и только с нашей стороны…